Книга Мост душ, страница 31 – Виктория Шваб

Мы берем такси до Сент-Луиса № 3 (я хотела воспользоваться каретой, запряженной лошадьми, но, очевидно, они не выезжают за пределы Французского квартала), а оттуда на кладбище Метери, довольно обширное, которое раньше было ипподромом. Если я прислушаюсь, то смогу услышать стук копыт, порыв ветра за спиной. Мне требуются все мои силы, чтобы не пересечь Вуаль, просто чтобы увидеть призрачных гонщиков по ту сторону. Но сопротивляться стало легче после того, как папа сказал, что трасса использовалась в качестве лагеря конфедератов во время Гражданской войны. Не удивительно, что здесь не так тихо.

Но когда мы идем по широким аллеям кладбища, уставленным склепами из светлого камня, что-то притягивает меня. Я поворачиваюсь, ища источник, но все, что я вижу, — это могилы. И все же, теперь, когда я заметила, я не могу избавиться от этого. Это как стрелка компаса, притягивающая мое внимание к северу. На север, за стены кладбища. На север, к чему-то, чего я не вижу. Но я чувствую это, опираясь на свои чувства, не притяжение, а толчок, предупреждение глубоко внутри меня. И я не единственная, кто чувствует это.

Джейкоб смотрит в том же направлении, и на его лице появляется редкая морщинка.

— Что это? — спрашивает он, слегка подрагивая.

Я догоняю Лукаса.

— Привет, — говорю я, понизив голос, поскольку мама и папа ведут съёмку. — Что это там? — спрашиваю я, указывая в направлении буксира.

Лукас открывает карту на своем телефоне. Я прищуриваюсь, вглядываясь в сетку улиц в поисках другого кладбища или памятника, чего-нибудь, что могло бы объяснить этот жуткий розыгрыш, но там ничего нет. Просто жилые окрестности. Квартал за кварталом обычные дома тянутся до самого озера Пончартрейн. Бескрайнее водное пространство пересекал только длинный тонкий мост. Я помню, что папа рассказывал про этот мост. Он сказал, что там не водятся привидения, но тогда, должно быть, существует множество историй о привидениях, которых мои родители не знают, о которых они не слышали. Но мы слишком далеко от озера и моста, чтобы это могло быть призрачное тук-тук-тук.

Лукас убирает свой телефон, но мое внимание продолжает возвращаться к странному притяжению. Я подношу камеру к глазу, перемещаяфокус туда-сюда, как будто это покажет мне источник притяжения, но все, что я вижу, — это размытые надгробия. Я все еще смотрю в видоискатель, когда мама кричит:

— Вот и все! — и пора уходить.

* * *

Мы все вместе перекусываем в Садовом Квартале, где все дома покрыты испанским мхом и выглядят как уменьшенная копия Белого Дома, гордые и с колоннами. А затем идём к Лафайету, который очевидно лишь Лафайет № 1 (тут и в самом деле не заморачиваются с названиями кладбищ, но я полагаю, когда их сорок два, исчерпать варианты довольно легко). Дождь прекратился, но тучи всё ещё висят довольно низко, словно он может начаться снова в любую секунду. Мир серый и полон теней.

— Для такого яркого города, — говорит мама, — людям нравится проводить время с мёртвыми.

И судя по её голосу, вот-вот начнётся история. Камеры следуют за ней вдоль ряда гробниц, а мы идём следом.

— Несколько лет назад, здесь, в отеле, в Садовом Квартале, остановилась пара, затем они решили прогуляться после обеда, чтобы осмотреть это кладбище.

— Так же как и вы, — добавляет Джейкоб.