Книга Мост душ, страница 4 – Виктория Шваб

Но во взгляде статуи есть нечто жуткое. Я понимаю, что его глаза сделаны не из меди, а из стекла: темный мрамор с вкраплением серого. Мама зовет меня, и когда я оборачиваюсь, вижу её и папу у выхода. Джейкоб и я отворачиваемся от жуткого призрачного взгляда статуи.

— Готовы? — спрашивает папа, открывая дверь. И после этого мы все выходим на солнце.

* * *

Жара обрушивается на меня, словно свинцовый шар.

В северной части штата Нью Йорк, где мы живем, летнее солнце жаркое, но в тени прохладно. Здесь же, солнце — раскаленная жидкость. даже в тени воздух похож на суп. Я обмахиваюсь рукой, ощущая, как на коже выступила влага.

Но жара не единственное, что я заметила.

Мимо нас с грохотом проезжает экипаж, запряженный лошадьми. Катафалк едет в другую сторону. И я даже не в Вуали. Это живая, дышащая версия Нового Орлеана.

Мы остановились во Французском Квартале, где улицы носят название Бурбон и Роял, где здания невысокие и приземистые, а балконы из кованого железа, словно плющ украшают каждое здание. Это столкновение цвета, стиля и звука. Булыжники и бетон, извилистые деревья и испанский мох. Я никогда не была в настолько противоречивом месте.

Эдинбург — первый город, в который мы отправились для съемок шоу, — был сырым и серым, город старых камней и секретных тропинок, его история таилась на поверхности. Париж был ярким и чистым, золотая филигрань иширокие улицы, его секреты таились под землей.

Новый Орлеан — это что-то.

Это не то место, которое можно запечатлеть на фото. Здесь шумно и многолюдно, и полно вещей, которые совсем не подходят друг другу, стук лошадиных копыт перекликается с клаксоном седана и саксофоном. Здесь множество ресторанов, тату-салонов, магазинов одежды, но между ними витрины, уставленные свечами и камнями, изображениями святых, неоновыми знаками в виде ладони и хрустального шара. Не могу сказать точно, что из этого шоу для туристов, а что реально.

И поверх всего этого… или точнее, за всем этим, — Вуаль, полная призраков, которые желают быть услышанными и увиденными. Духи иногда застревают в ней, пойманные в петлю последних мгновений жизни, и моя работа — отправить их на ту сторону.

— Спорно, — говорит Джейкоб, который притворяется, что совершенно для девочки совершенно нормально слышать постоянное ту-тук-тук от призраков и ощущать постоянное давление по ту сторону от тех, кто желает проникнуть сюда. — Я лишь хочу сказать, когда это «отправка призраков» сделала твою жизнь проще?

Я поняла мысль, но это не том, как сделать жизнь проще. Это о том, как поступить правильно. Даже если время от времени я немного жалею, что не могу приглушить громкость «той стороны».

Мимо проезжает карета, украшенная плюмажами из красных перьев и золотых кистей, и я следую за ней, пытаясь сделать хорошее фото.

— Эй, Кэсс, осторожно, — говорит Джейкоб, прямо перед тем, как я врезаюсь в кого-то.

Я отшатываюсь назад, мотая головой, чтобы прогнать темноту перед глазами. Я открываю рот, чтобы сказать «извините», когда поднимаю голову и вижу скелета в черном, как смоль, костюме.

И в этот самый момент мир резко останавливается.

Весь воздух исчезает из лёгких и Новый Орлеан тоже исчезает, а я снова стою на железнодорожной станции в Париже, в тот самый день, когда мы уезжали, и смотрю на незнакомца по другую сторону путей, удивляясь, почему до сих пор больше никто не заметил гладкий череп под широкополой шляпой.