Книга Мост душ, страница 79 – Виктория Шваб

Фиолетовый ремешок обтрепался в том месте, где Джейкоб держался за него пальцами, фиолетовый выцвел почти до серого.

— Я упала, — отвечаю я, мечтая о том, чтобы у меня нашлось оправдание получше, но правду, очевидно, воспримут не очень хорошо.

— Ты уверена, что с тобой всё в порядке? — спрашивает папа, переживая больше за меня, нежели из-за камеры.

Я делаю глубокий вдох.

— Теперь да.

Стискиваю разбитую камеру. Она прошла со мной через многое.

— Всё хорошо, Кэсс, — говорит папа, обнимая меня. — Вещи можно починить. А вот людей починить гораздо сложнее.

— Кому вы это рассказываете, — произносит Джейкоб, растянувшись на полу с открытым комиксом. Он пытается переворачивать страницы, но тщетно — лишь лёгкое колыхание воздуха. Джейкоб издаёт недовольный стон и перекатывается на спину. Мрак подходит к нему и растягивается рядом, мурча в знак сочувствия.

— Что ж, съёмки здесь окончены, — сообщает мама. — А у нас впереди ещё целый день. Чем займёмся завтра?

— Можем прокатиться, — предлагает папа, — к дамбе на озере…

— Нет! — выкрикиваем мы с Джейкобом одновременно, но они, конечно же, слышат только меня.

Папа вскидывает ладони.

— Просто предлагаю. А ты бы что хотела, Кэсс?

Я думаю долго и усердно, а затем говорю:

— Я голосую за бенье.

— Вот это моя девочка, — усмехается мама.

Родители садятся просматривать отснятые материалы, а я принимаю очень, очень долгий душ, пытаясь смыть со своей кожи Вуаль и Мост Душ.

После чего падаю на кровать.Я настолько уставшая, что засыпаю моментально и даже не вижу снов.

Глава двадцать шестая

Бенье и во второй раз получаются такими же вкусными.

Мы сидим за столиком в Кафе-дю-Мон. Мама обсуждает получившийся материал с Дженной и Аданом. Папа с Лукасом увлечены разговором об истории церквушки на площади.

Тем временем я пытаюсь справиться с бенье, решительно настроенная не просыпать сахар на джинсы, пока ем. Джейкоб же дуется из-за того, что он ни в жизнь — или ни в смерть?— не сможет сдвинуть крошечную горку сахарной пудры с выпечки.

— Ещё не вечер, — говорит он, сосредоточенно хмурясь. — Я сделаю это.

Не сомневаюсь, что со временем ему это удастся, но пока что он сделал большой шаг назад в своей материальности. После Моста он стал заметно прозрачнее.

— Более просвечивающим, — угрюмо поправляет он. — Это не то же самое.

И куда более чувствительным.

Честно говоря, в этом есть свои плюсы: не нужно переживать о том, что мой лучший друг становится могущественным, потенциально неуправляемым духом. По крайней мере, пока.

После того, как нам приносят вторую порцию бенье, в кафе заходит Лара, а за ней и Филиппа.

Глаза Лукаса распахиваются. Филиппа тоже выглядит удивлённой, но скорее в хорошем смысле, как будто проснулась и увидела перед собой блинчики. Или бенье.

— Это моя тётя Филли, — говорит Лара, и я едва сдерживаю смех.

Лара и Филиппа — полные противоположности. Лара чопорная, с прямой спиной, серьёзная не погодам, как взрослый в теле ребёнка. Филиппа же похожа на Луну Лавгуд в теле взрослой женщины.

Жизнерадостная, чудаковатая, как будто не от мира сего. На ней сине-белое платье, окрашенное в технике тай-дай и напоминающее гигантскую версию «глаза от сглаза», и неоново-оранжевые солнцезащитные очки.

Мама переводит взгляд с одной на другую, на её лице отражается лёгкое недоверие. Её можно понять.