Книга Караул! Яга сбежала!, страница 142 – Елена Артемова

Она грациозно, почти с театральным вздохом, поправила золотистый локон, выбившийся из идеальной причёски, и тут же надула губки, изображая скуку и нетерпение. Мол, ну сколько можно здесь торчать, любуясь на болото.

— Тропами, говоришь? — переспросил Кощей, явно подначивая. — А они... надёжные?

— Самые надёжные! — оживился Леший. — Прямые как стрела! Ни одна букашка не тронет! — И снова взглядом скользнул в сторону Елены, будто предлагал этот маршрут исключительно ради её комфорта.

Елена, в свою очередь, демонстративно отряхнула несуществующую пылинку с рукава и отвернулась, но уголки её губ дрогнули в едва сдерживаемой улыбке. Она явно понимала, что происходит, и получала удовольствие.

Я наблюдала за этой сценой, кусая губу, чтобы не рассмеяться. Похоже, у нас ещё парочка намечается. И это не могло не радовать. Ведь любовь — это же прекрасно.

Получив согласие, Леший, как и в прошлый раз, повернулся к нам спиной и раскинул руки в стороны. А я, понимая, что сейчас произойдёт, прижалась к Кощею.

— Держись, — его низкий голос прозвучал прямо у уха, и его руки крепче обхватили меня, словно пытаясь оградить от предстоящего хаоса.

И он начался.

Сначала зашелестелилистья на ближайших берёзах. Потом закачались верхушки сосен. А через мгновение мир взорвался. Ветер, поднявшийся из ниоткуда, завыл, поднимая в воздух сухие ветки и комья земли. Деревья начали сгибаться в неестественных позах, а тропа под ногами поплыла, извиваясь, как живая змея.

— А-а-а! — заорала где-то сбоку Елена, не привыкшая к такой погоде. Дальше последовала непереводимая игра слов, совершенно не вяжущаяся с образом Прекрасной девы.

Расколдованные девицы тоже не отставали, выкрикивая ругательства.

Я вжалась в Кощея, чувствуя, как моё тело становится невесомым. Земля уходила из-под ног, и мы парили в центре зелёного урагана.

Рев ветра заглушил крики перепуганных девиц, я смогла только различить довольное хмыканье Лешего, который, казалось, наслаждался разбушевавшейся стихией.

И так же внезапно, как всё началось, всё закончилось.

Тишина. Абсолютная и оглушительная.

Я осторожно разжала веки, всё ещё цепляясь за плащ Кощея.

Картина, открывшаяся взору, была достойна кисти художника. Да, мы достигли цели- попли к избушке. Но поляна перед крыльцом выглядела так, будто по ней пронеслось стадо разъярённых слонов.

Несколько молодых берёзок, вырванные с корнем, перегораживали нам путь.

Грядки, с таким трудом возделанные домовыми, были перепаханы в беспорядке, и из земли торчали первые всходы, безжалостно вырванные с корнями.

Наша Буренка, обычно такая флегматичная, стояла посреди этого бедлама с широко раскрытыми, абсолютно офигевшими глазами, перестав жевать.

Но самое неожиданное зрелище ждало на крыльце. Там, крепко обнявшись, пережидали бурю Василиса и Иван. Премудрая спрятала лицо на груди княжича, а он прикрывал её спину своим плащом.

Из окна горницы высовывались, выстроившись в три яруса, перепуганные: внизу — Злата и Ярослав, посередине — Микоша, а сверху уместился Феофан. Все они с одинаковым изумлением взирали на последствия прошедшего апокалипсиса.

— Перестарался… — буркнул Леший, оглядывая хаос вокруг.

Повисла пауза, которую нарушила Елена Прекрасная. Вся ее красота была щедро украшена сухимим ветками, застрявшими в волосах, комьями грязи на платье. Она отряхнула своё измявшееся платье, размазав по ткани что-то темно-зеленое и, гордо подняв подбородок, процедила: