Книга Истинная: Вишневый Сад Попаданки, страница 11 – Инесса Голд

Темнота.

Только красный уголек на обломке стула подмигнул мне злобным глазом и погас.

Я стояла на коленях перед камином, перепачканная сажей, с кочергой в руке. Вокруг была непроглядная тьма и удушливый дым.

Это был конец.

Я не выдержала.

С диким криком, в котором не осталось ничего человеческого, я швырнула бесполезное огниво в темноту. Раздался звон разбитого стекла.

— Ненавижу! — заорала я, срывая голос. — Ненавижу этот мир! Ненавижу тебя, Рэйвен! Будь ты проклят со своей магией, со своим долгом, со своей ледяной стервой!

Слезы хлынули из глаз, смешиваясь с сажей на щеках. Я задыхалась. Мне нужен был воздух.

Я вслепую бросилась к двери, ведущей на задний двор. Споткнулась о табурет, упала, больно ударившись бедром, вскочила, не чувствуя боли.

Распахнула дверь ударом ноги.

Морозный воздух ударил в лицо, как пощечина. Жесткий, колючий, но чистый.

Я вывалилась на крыльцо и жадно, судорожно вдохнула. Легкие обожгло холодом, но это было спасение. Я кашляла,сплевывая горечь, и хватала ртом снежинки.

Ветер здесь выл, как стая голодных псов. Метель усилилась. Снег валил стеной, скрывая очертания двора. Я была маленькой черной точкой в белом безмолвии.

— За что? — прошептала я, глядя в черное небо, где не было ни звезд, ни лун. — Я просто хотела жить. Я просто сажала деревья. Почему я должна умирать здесь, в грязи и холоде?

Ответа не было. Только ветер швырнул мне в лицо горсть ледяной крупы.

Я обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Пальцы левой руки привычно скользнули в карман кардигана.

Косточки.

Они были там. Горячие.

В этот момент я поняла: я схожу с ума. Это агония. Тепловая галлюцинация перед тем, как замерзнуть насмерть.

Но их тепло было таким реальным. Оно пульсировало, пробиваясь сквозь ткань, сквозь онемевшую кожу. Тук-тук. Тук-тук.

— Вы тоже хотите жить, — сказала я им. — Мы все хотим.

Решение пришло мгновенно. Безумное, иррациональное. Если мне суждено замерзнуть этой ночью, я сделаю последнее дело. Я выполню свою работу. Я агроном. Моя задача — сажать.

Я сошла с крыльца. Снег доходил до середины икры. Я брела, шатаясь от ветра, к полуразрушенной каменной стене, которая хоть немного закрывала двор от бури.

Там, у подножия кладки, торчал из сугроба куст. Дикий терновник. Черный, колючий, мертвый на вид. Но если он здесь вырос, значит, земля здесь живая. Значит, здесь есть сила.

Я рухнула на колени рядом с кустом.

Снег был плотным, слежавшимся. Я сгребала его голыми руками, не чувствуя холода. Адреналин кипел в крови.

— Ну давай же, — рычала я, вгрызаясь в сугроб. — Пусти меня!

Добралась до земли. Черная, каменная твердь. Вечная мерзлота.

Я схватила валявшийся рядом обломок кирпича. Острый, с рваными краями.

Удар. Искры. Еще удар. Земля не поддавалась.

— Я сказала — прими их! — закричала я, замахиваясь изо всех сил.

Удар. Камень соскользнул с мерзлого грунта.

Я не успела убрать руку.

Острый, как игла, шип терновника, торчащий из нижней ветки, вонзился мне в ладонь. Глубоко. Прямо в мясистую часть под большим пальцем. И с силой пропорол кожу, когда я дернула руку.

Боль была ослепительной. Я вскрикнула, прижав руку к груди.

— Черт!

Я посмотрела на ладонь. В свете белого снега кровь казалась черной. Густая, горячая струя.

Кап.

Первая капля упала на мерзлую землю.

Пш-ш-ш...

Звук был таким, словно вода попала на раскаленную сковороду.