Книга Спящая царевна. Совершенно секретно, страница 52 – Надежда Черпинская

Так у них всё и складывалось. Просто и понятно. Без всяких там недомолвок, обид или надежд.

Да вот только никогда не тянуло Андрея к Вере так непреодолимо, как к этой волшебной красавице. Никогда не смотрел он на неё вот так зачарованно, боясь лишний раз вздохнуть. Не думал даже, что может близость женщины такой огонь пробуждать в сердце, опаляющий все жилы.

Что-то с ним случилось такое, чему Андрей пока и названия найти не мог, никогда прежде такого смятения не знала его душа.

А ещё сейчас он понимал очень ясно, что больше ночевать у Самойловой ему не придётся.

Это раньше ему было всё равно. А теперь кажется, нет большего святотатства, чем другой женщины коснуться. Губы, которыми он Делию целовал, невозможно осквернить чужим поцелуем!

— Много сразу не пей, — Андрей отвинтил крышку и протянул Делии фляжку, — холодная, из родника набирал…

Они расположилась у подножья могучего кедра. Корни дерева опутывали древние камни, образуя удобные выступы — этакая природная лавочка. С полянки, на которой приостановились отдохнуть, открывался такой невообразимый вид, что дух захватывало. Лес стекал по склонам бархатным изумрудным полотном, лишь кое-где уже оставила редкие мазки сусальным золотом художница-осень.

Обступавшие небольшой каменный пяточексосны и кедры укутывали это место в уютную, прохладную тень, а так-то солнышко сегодня припекало по-летнему жарко.

— Чего ты так улыбаешься? — Андрей и сам не сдержал улыбку, глядя, как Делия пытается спрятать губы за фляжкой, но в глазах-то смешинку не скрыть.

— Опекаешь так, словно я дитя… — усмехнулась она, но в голосе её не было обиды или насмешки, лишь благодарность и признательность. — Родной отец так не берег.

— Конечно! — фыркнул Андрей, едва сдерживая смех, напустил важный вид. — Вдруг простудишься. А тебе болеть нельзя. Тебе же мир спасать надо…

— Так ты о спасении мира так радеешь? — она с улыбкой снова потянулась к фляжке.

— А о чём же ещё? Исключительно о мире… — усмехнулся он, не сводя с неё глаз.

Под его взглядом она перестала улыбаться, дрогнули длинные золотистые ресницы, опускаясь и пряча бездонную лазурь.

Андрей и сам смутился. Нельзя же так откровенно пялиться.

Где твоя совесть, Беркут? То целоваться лезет, то смотрит так, как будто съесть хочет. Этак его царевна скоро испугается и сбежит. Ага, а кто ж её отпустит?

Ох, Беркутов, совсем уже рехнулся! Откуда только мысли такие берутся?

— А ты… в самом деле совиный язык знаешь? — спросил он, чтобы развеять неловкое молчание. — Или… как ты поняла, что птица тебя предупреждает?

— Помнишь, я про тотемы рассказывала? — Делия мгновенно преобразилась — встрепенулась, посмотрела смело в лицо, заговорила спокойно и серьёзно, между делом возвращая фляжку с водой. — Тотем нашего рода орёл, но моя мать была из другого рода — их тотем сова. Поэтому с совами у меня особая связь. Я, конечно, по-птичьи говорить не умею. Но я их чувствую, и они меня. Мироключ мне помогает. Это похоже на то, как я вижу образы в твоей памяти. Когда сова меня позвала, я как будто через неё, через её глаза, увидела этих чужаков в лесу. С тотемом дружить полезно, — она снова улыбнулась. — Сов в лесу много. Теперь у нас везде есть крылатые лазутчики.

— Да, полезно, — покачал головой Андрей изумленно. Помолчал, и осторожно уточнил: — Так… с моей помощи вообще толк есть? Вон сколько ты всего и без меня умеешь. Может, я тебе и не нужен?