Книга Год Дракона, страница 171 – Вадим Давыдов

Он понимал: сказать «нет» – невозможно. От таких предложений, сделанных подобным тоном, не отказываются. И Квамбинга тоже знал это. И ждал его ответа.

– Я буду с ней, Квамбинга. Но при одном условии: если она понравится мне, а я – ей.

– Что?! Ты Великий Дракон. Ты сделаешь её самой счастливой женщиной на свете. Понравится?! Это неправильное слово. Не подходит тебе.

– Хватит об этом, Квамбинга. Скажи, чтобы накрывали на стол. Я голоден.

Ужин был вполне традиционным, хотя и очень вкусным. Елена смертельно устала – не столько физически, сколько от обрушившихся на неё впечатлений. И с Майзелем ей не удавалось и словом перемолвиться. Он иногда посматривал на неё, но как-то странно. Она никак не могла понять, в чём именно заключается странность. То есть, – она все понимала, конечно же. Елена уже почти согласилась. Почти. И вдруг…

Когдаон поднялся, увлекаемый юной прелестной африканкой из свиты императрицы; когда девушка прильнула к нему, когда погладила его по волосам и шее, – жестом, не допускавшим и тени неопределённости; когда Елена увидела, как смотрит на него эта почти девочка; как сверкают её глаза, как цветёт её лицо. Как он обнимает её! Елена не разозлилась, не обиделась, даже не удивилась. У неё просто все застыло, заледенело внутри.

Майзель и девушка скрылись в глубине дворца. Елена встала из-за стола, и, улыбнувшись скупо, дежурно, быстро ушла к себе. Выпила, давясь, две таблетки релаксина, упала на кровать и заснула, как выключилась.

Ей ничего не снилось. Совсем ничего.

* * *

Он лежал на спине, закинув руки за голову, предоставив Макимбе возможность делать всё, что ей хочется. Девушка целовала его грудь и живот, шептала что-то, – Майзель словно не замечал ни её саму, ни её ласк. Но инстинктам было плевать, и они сказали своё веское слово, и он, резко поднявшись, взял Макимбе – сильно и стремительно, ворвавшись в неё, так, что она вскрикнула, прижавшись к нему изо всех сил. Не от боли, нет. Это он едва не закричал от боли.

Он прижимал к себе эбеновое тело девушки, – так, словно пытался выдавить из себя всё, что неудержимо влекло его к Елене. Макимбе отдавалась ему со страстью, свойственной счастливой юности, охваченной безоглядным, почти религиозным восторгом. Да он и не был для неё человеком, – живым человеком. Он был – Драконом, принявшим человеческий облик, чтобы позволить Макимбе отдать ему жар её юного тела. Дракон ласкает её, берёт её, – грозный, могучий Дракон обнимает Макимбе!

Такое происходило с ним впервые. Впервые он думал не о женщине, с которой занимался любовью, а о себе. Вернее, о той, с кем не было у него ничего, кроме бесконечных, начинавшихся и заканчивавшихся на полуслове, иногда выматывающих разговоров. Той, перед кем он так безжалостно выворачивал наизнанку всю душу. Той, которой ему стало буквально физически не хватать, – словно она была воздухом или водой.

Скрипя зубами, он терзал мягкое и податливое лоно Макимбе, – как будто она была виновата в том, что творилось с ним.

Опомнившись, он отпустил девушку, оттолкнул от себя её мокрую от любовного пота, горячую плоть, сел на кровати. Потом, обернув вокруг своих бёдер полотенце, прикрыл бесстыдно и жарко разметавшуюсяна постели Макимбе, встал и подошёл к французскому окну, выходившему на галерею, нависавшую над внутренним двором дворца.