Книга Год Дракона, страница 184 – Вадим Давыдов

– Ну, вот видишь, дорогая, – королева погладила Елену по руке. – Видишь, – ты всё поняла. Не зря мы на тебя понадеялись.

– Нет, не зря, – Елена решительно встала. – Но, по-моему, всё равно совершенно точно пора накормить, наконец, детей и мужчин!

* * *

Завтрак превратился в обед, плавно перешедший в ужин, – Марина с Еленой всё никак не могли наговориться, да и у Майзеля с Вацлавом нашлось, что обсудить. Когда они вернулись в Замок, была уже полночь.

Елена повозилась, удобнее устраиваясь у Майзеля на плече, и закрыла глаза.

– Что-то Марина определённо тебе нашептала, – задумчиво произнёс он. – Как-то ты притихла.

– Раздавлена масштабом твоей персоны, – пробормотала Елена.

– Ну-ну. Давай-ка, вылезай из-под пьедестала. Тебе нужно поспать.

– Знаешь, что самое удивительное?

– Что?

– Я с радостью тебя послушаюсь.

Он просто лежал, а Елена, засыпая, чувствовала, как он просто гладит её – по спине, по волосам, и ей было так неописуемо хорошо, – ничего другого даже и не хотелось. Она была переполнена благодарностью к нему за это молчаливое понимание и ласку, – и не заметила, как уснула.

Утром Богушек принёс ключи от «Электры».

– А документы? – спросила Елена.

– Какие там ещё документы, – отмахнулся Богушек и засопел.

– Дракон, – Елена прищурилась. – Оставь-ка нас с паном Гонтой наедине.

Майзель посмотрел на Елену, на своего «обер-цербера» – и, кивнув, удалился в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.

– Ну? – хмуро спросил Богушек, не глядя на Елену.

– Сядь, – тихо и властно сказала она.

Гонта, скривившись, исполнил её приказание. Елена подошла к нему близко-близко, опёрлась рукой на стол и склонилась к Богушеку так, что её лицо оказалось буквально в дюйме от его лица:

– Вы все тут на «ты», – короли, драконы, жандармы. Надеюсь, ты и на меня не обидишься. Посмотри мне в глаза, Гонта.

Крякнув и дёрнув себя за ус, Богушек выполнил и эту просьбу.

– Смотри, Гонта, и слушай меня. Очень внимательно, – голос Елены сделался вибрирующим и низким. – Я скорее убью себя или разрешу тебе сделать это, прежде чем как-нибудь, – словом или делом, – ему навредить. Клянусь. Честью и памятью моих родителей. Понял меня?

– Понял, Еленочка, – усы у Богушека приподнялись, а лицо – разгладилось. – Понял, родная. Прости.

– Отлично. Бог простит, Гонта. А теперь – убирайся, пожалуйста, вон.

Богушек и в самом деле почти выбежал. Елена зажмурилась, стиснула кулаки и потрясла головой.

– Дракон! – позвала она.

– Что ты ему сказала? – обнимая Елену за плечи и с тревогой вглядываясь в неё, спросил Майзель. – Скажи мне!

– И не подумаю, – улыбнулась Елена. – Отпусти меня, мне пора.

– Куда это ты навострилась? – тон у Майзеля сделался подозрительным.

Елена привстала на цыпочки и, схватив Майзеля за уши, притянула к себе и поцеловала в губы:

– Если из-за тебя у меня внутри – такой салют, какого за всю мою жизнь ни разу ещё не бывало, – я и не знала, что такое возможно, – это всё равно не даёт тебе права меня контролировать. Заруби это себе на носу, – а лучше запиши в планшет, так даже надёжней. Понял?

– Понять я этого никогда не смогу, – горестно вздохнул Майзель, – но попытаюсь запомнить. Мне очень нужно, чтобы ты была со мной, Елена. Очень-очень. Конечно, держать тебя ни за какие места я не стану.

– Отчего же, – ехидно улыбнулась Елена, – за некоторые места я с превеликим удовольствием разрешу тебе подержаться. Могу даже сказать, за какие именно мне особенно хочется иужасно приятно. Впрочем, ты, кажется, и так знаешь. Кстати, откуда? Неужели это есть в моём файле?