Книга Год Дракона, страница 347 – Вадим Давыдов

– Вот, Сонечка. Это и есть Квамбинга, император Намболы, – вздохнула Елена. – Слышала ты про такую страну?

Сонечка кивнула, во все глаза рассматривая огромного, как дом, африканского вождя.

– Но то, что он говорит по-русски, даже для меня новость. Как это мило, ваше императорское величество!

– Университет Лумумба. Москва, – опять улыбнулся император. – Говорю плохо. Забыл. Понимаю хорошо. Величество не говори, Елена. «Ты» говори, – он стукнул себя кулачищем в грудь. – Я Квамбинга.

Он уселся на стул перед девочкой и вытащил из кармана небольшую, чуть длиннее ладони, фигурку сидящей пантеры, потрясающе детально и любовно вырезанную из какого-то редкого, прочного, как железо, тёмного дерева. На месте глаз статуэтки сияли изумруды, а оскаленную в улыбке пасть усеивали зубы из настоящей слоновой кости. Он положил пантеру Сонечке на одеяло и зачем-то пояснил:

– Подарок. Из Африки.

– Ой, – девочка осторожно взяла статуэтку в руки. – Какая красотища! Спасибо!

– Разве можно дарить маленькой девочке драгоценности, – проворчала Елена.

– Я хотел живую, – горько вздохнул Квамбинга. – Дракон сказал: нельзя.

Елена таки застыла с открытым ртом. Потом, громко поставив челюсть на место, посмотрела на Майзеля преисполненным признательности взглядом.

– Ну, – Майзель поднялся и сделал Квамбинге знак: «уходим», – мы в большой комнате, скоро народ подтянется. А вы тут попудрите носики – и к нам.

Квамбинга кивнул и вдруг, жестом заправского престидижитатора достав откуда-то из-за спины огромный, как фолиант, чёрный бархатный футляр, протянул его Елене:

– Мой народ дарит тебе, Елена.

– Опять?! – она сердито сдвинула брови.

– Нет. Это не я, – помотал головой Квамбинга, сделавшись при этом похожим на настоящего слона. – Это мой народ. Правда. На свадьбу надень. Я всем обещал.

– Квамбинга, – проворчал Майзель. – Друг мой, я же просил.

– Я… коварный, – император явно был счастлив, вспомнив нужное слово.

– Открой, Леночка, – тихо попросила Сонечка и привстала на локте.

Елена, помедлив, взяла футляр и открыла его. И зажмурилась: столько лучших друзей девушек она никогда не держала в руках. Крупные, с горошину, бриллианты в тонких, причудливо переплетённых платиновых нитях, – колье и диадема. И пара серёг в комплект.

Недавно выстроенные с помощью израильтян завод по обработке драгоценных камней и фабрика ювелирных изделий уже работали на полную мощность, но подарок Квамбинги а серийной продукции не относился, – да сам Фаберже удавился бы от зависти, подумал Майзель.

В общем-то, Елена готовила себя к очередной выходке собирателя земель от Нила до Оранжевой, но такого, – такого не ожидала.

– Боже правый, – вырвалось у неё.

– Чудо какое, – прошептала Сонечка и прижалась головой к плечу Елены.

Майзель взялся рукой за горло и, дёрнув кадыком вверх-вниз, глухо сказал по-английски:

– Квамбинга. Ты засранец.

Император засиял, как будто Майзель его орденом наградил.

– Спасибо, Квамбинга, – Елена подняла глаза на императора и улыбнулась. – Я надену. Но только один раз. А потом отдам в музей. Человеку нельзя в одиночку любоваться таким чудом. И такой эмоциональный заряд может просто испепелить. Договорились?

Император посмотрел на Елену, потом на Майзеля и на девочку – и величаво, медленно кивнул:

– Великий Дракон. Великая женщина. Все правильно.