Книга Искательница бед и приключений, страница 75 – Варвара Корсарова

У меня в голове пронеслись некоторые подозрения. Мидас Зильбер очень хотел пристроить дочь за Иверса. Он не отпустил ее на дорогой курорт. Иверс хорошо обеспечен. Полно, уж не грозит ли Зильберам финансовый крах, и они уцепились за брак, как за спасение? А Иверс, наивный, принял все за чистую монету.

Эвита продолжала возмущаться.

– А местные дикари? Грубые, невоспитанные, хитрые! Взять этого проводника, Аджиба... – она презрительно повела плечом. – Вылитый головорез. Вы видите, как он ко мне относится? Смотрит на меня, как на... лошадиный навоз! Да как он смеет! Грубый, необразованный, только из драного шатра вылез, а уже показывает гонор!

Эвита разливалась так пылко, что даже покраснела, а ее глаза заблестели.

Я мысленно усмехнулась. Ох с какой страстью она говорит о проводнике! С какой жаркой ненавистью! С трепетом, с придыханием! Любопытно, очень любопытно. Аджиб весьма хорош собой, хотя и не по светским меркам.

– Бедная его жена! Как она только живет с таким грубияном, да с повадками средневекового неуча!

– Аджиб не женат.

– Вот как? – тут Эвита и вовсе покраснела как помидор. Облизала губы и небрежно добавила: – Понятно. Кто же за него пойдет, за нищего бродягу, лошадиного пастуха... Только, наверное, совсем уж отчаявшаяся девушка. Он ведь и выглядит ужасно! Глаза у него какие – черные, наглые! И эти патлы до плеч! А кожа какая темная!

– Как и у меня. У всех афарцев такая, – прервала я ее, решив, что с меня достаточно. – Зато под жарким солнцем мы не обгораем. А у вас уже нос покраснел. Скоро начнет шелушиться.

Эвита с ужасом провела рукой по лицу и сморщилась.

– Где вы там застряли? – донесся до нас нетерпеливый оклик Иверса. – Эвита, Джемма? Если вы сейчас же не покажетесь, я приду к вам, и плевать я хотел на приличия.

– Вернемся, – я встала. – Ваш жених негодует. Он у вас настоящий тиран.

Эвита вздохнула и поднялась.

Иверс зря времени не терял. На берегу красовались две легкие лодки, готовые к спуску на воду. Профессор успел их накачать, на тугих боках поблескивали отражения костра.

Кроме того, он приготовил для Эвиты удобный лежак. Подал ей кружку с чаем, поднес кусок дымящейся рыбы и даже выбрал косточки.

Эвита принимала ухаживания с благосклонной улыбкой. Когда Эвита расправилась с ужином, Иверс помыл за нее посуду, а потом вручил ей пару портянок – он умудрился соорудить их из своего шейного платка, чтобы невеста не натирала ноги в легких ботинках.

Он показывал Эвите, как их наматывать, и заодно размял ей усталые голени.

Я с некоторой завистью поглядывала, как его крупные руки осторожно растирают ее тонкие, жилистые ноги. В егодвижениях не было ничего чувственного. Иверс делал свое дело сосредоточенно и вдумчиво, как ухаживал бы за лошадью или за любым другим существом, кому требовалась помощь.

Обо мне никто и никогда так не заботился, вдруг осознала я. Даже в детстве. Отец научил меня, как выживать в пустоши, но большую часть я усвоила сама. После, в Сен-Лютерне, я так и не встретила мужчину, кто захотел бы окружить меня заботой. Я считала, что мне это и не нужно; покровители необходимы лишь слабым и избалованным.

И тут вдруг подумала: как, должно быть, приятно иметь рядом того, кто будет делать за тебя неприятные вещи, ограждать тебя от забот не из одолжения, а потому, что ему нравится тебя баловать! Но при этом не считает тебя слабой и бесполезной. Он просто полагает, что так правильно. Потому что твое благополучие для него – важная вещь.