Книга Хроники Соснопеня. Аномалия, страница 152 – Ника Гербер

— Ты собираешься подселить мне эмбрион с тварью? — едва слышно выдавила Несса. Зиги повернулся, и от его улыбки девушке сделалось дурно. В глазах на мгновение потемнело. Несса моргнула, когда мужчина заговорил снова, но видела его смутно. Мир вдруг потерял краски и стал одинаково безразлично серым.

— Ты знаешь, что ни один ребёнок, зачатый в Аномалии не родился… нормальным?

Несса моргнула. Зиги снова сменил тему.

— С виду это обычные дети, но если понаблюдать… — он прижался лбом к стеклу её камеры и продолжил шёпотом: — Взять к примеру дочь Аглаи. Её зовут Томира, кажется? — Зиги хлопнул по коленям ладонями и откинулся на спинку. — Хотя какая разница, как её зовут, если она никогда не откликается на своё имя?

— Какое тебе дело до Томиры?

— Крайне интересный объект для изучения. У неё был высокий шанс переродиться в тварь ещё в утробе, однако… — Зиги спешно залистал тетрадь. — … этого не произошло.Вероятно, она — ключ к разрешению загадки возрождения рода Орефица. Я стану очень важным человеком при Баронессе, если решу её. А… Для тебя у меня подготовлен особенный эксперимент, — мечтательно улыбнулся он.

Несса почувствовала накатившую волной слабость и медленно соприкоснулась спиной со стеной. Плечи онемели, а кончики пальцев неприятно покалывало.

— Ты очень похожа на девушку, которую я встретил в лагере. Её убил Тремс, спутав с тобой… — Зиги помолчал, раскачиваясь на стуле. Он совершенно не замечал состояния девушки в камере напротив. Когда он снова заговорил, Несса усилием раскрыла глаза.

— Тремсу я уже отомстил, — улыбка превратилась в оскал, когда Зиги указал пальцем на тело Юдифь, а затем перевёл палец на Нессу. Девушку затошнило.

— Настала твоя очередь.

Она вот-вот упадёт в обморок. Несса сглотнула солоноватую слюну. Очевидно, что он сумасшедший.

— С твоей помощью я возвышусь, ещё больше приближусь к Баронессе и стану великим.

В ушах уже зашумело, а в глазах стремительно расплывались чёрные пятна.

— А ты родишь мне ребёнка.

Несса закрыла глаза. Сил, чтобы оставаться в сознании больше не осталось.

— Ребёнка-полубога.

На этих словах Несса провалилась в темноту.

Восстановление поселения началось стремительно. Из крепости переселялись в уцелевшие дома, а затем переселялись в новенькие, ещё пахнущие древесиной, небольшие — больше похожие на деревянные сараи с окнами — общие домики. В них селились сразу по несколько семей, разделяя помещение ткаными плотными расшитыми занавесами. Спали на дощатом полу, на соломенных матрасах, циновках, пустых мешках, а то и просто на соломе.

После выступления Баронессы многие приняли решение перебраться в их поселение из своих заброшенных деревушек. Едва выстроили половину общих домов для всех нуждающихся, как принялись возводить новый храм, тоже деревянный.

Вронежский самым беззастенчивым образом занял чуть ли не лучший дом из уцелевших. Двухэтажный, с резным крыльцом, выкрашенный в бледно-голубой. Тяжёлая, обитая металлическим пластинами входная дверь вела сразу же в просторную гостиную с неприлично дорогим диваном в бархатной обивке. Под деревянной лестницей пряталась двустворчатая дверь в узкое вытянутое помещение кухни с одним окном и неприметной дверью в противоположном углу. Через эту дверцу боком проникаешь в кладовую размерами в половину кухни, с десятком полок и ящиков вдоль стен. Из кладовой через такую же узкую дверцу можно было перейти в подсобное помещение и выйти на задний двор. Другие двустворчатые двери, не прячась, теснили книжные шкафы в угол и вели в рабочий кабинет, а соседние — в светлую столовую. Второй этаж нависал балконом, а за тремя одинаковыми дверьми из тёмного дерева скрывались спальни с огромными кроватями и шёлковыми простынями. Неописуемая роскошь.