Книга Хроники Соснопеня. Аномалия, страница 154 – Ника Гербер

Долго набираться смелости не пришлось, хорошее расположение духа Аглаи от обновки могло быть крайне мимолетным, а потому стоило поторопиться.

— Что за люди приходят к тебе через заднюю дверь? — выпалила Нонна. Аглая сверкнула волчьими глазами и снова ухмыльнулась:

— Я уж думала, ты никогда не решишься спросить.

Как оказалось, Аглая участвовала в составлении прошения Баронессе от тех, чьих детей под предлогом спасения от обстрелов увели в лабораторию. Таких оказалось не мало. Почти тридцать детей были разлучены с матерями. Около двадцати семей лишилось своих малолетних отпрысков, в то время как новоприбывшие семьи никто не разделял и не разлучал. На прошение был получен резкий отказ, что вызвало недовольство среди переселенцев-старожилов. Этим не упустили возможности воспользоваться недовольные властью Баронессы, подначивая свергнуть её. Нонна здраво рассудила, что у Баронессы, как и у любого политика, есть сторонники и противники, но осудила участие Аглаи в подобных подпольных играх.

Вронежский приехал на рассвете, ровно к очередному собранию на импровизированной площади — пустующем месте между старыми домами и общими жилыми строениями, где ранее лежали стройматериалы для построек. Сейчас здесь возвели помост и застелили его голубым полотном. По обеим сторонам развевалось два флага: шишка на голубом и сова на чёрном.

Вронежский вышел из своей спальни мрачнеетучи. Он был одет в старомодный парадный военный мундир, поверх которого накинул чёрный плащ с серебряными пряжками. Начищенные до блеска высокие сапоги прогрохотали по лестнице и вынудили Аглаю оторваться от зеркала, перед которым она заплетала косу. Заметив в руках у графа серебряную маску совы, она фыркнула:

— Не поможет, все прекрасно знают, кто ты.

Вронежский не удостоил её ответом и сразу же вылетел из дома, оглушительно хлопнув дверью. На площадь Нонна и Аглая пришли вдвоем. Как оказалось, такие же маски носили все особо приближённые к Баронессе. Председатель надвинул сову на лоб, чтобы тень от маски защищала глаза от ослепительного — не смотря на середину третьего месяца лета — солнца над головами.

Баронесса поднялась на помост одетая, как позже описала Аглая: «в мужской мундир с криво обрезанной юбкой». Высокий ворот закрывал шею до самого подбородка. От блеска пряжек на солнце болели глаза. Голову покрывал тюрбан с огромным кулем под затылком. Словно под плотным чёрным бархатом пряталась толстая длинная коса.

— Ну, точно баба! — громко выдохнул кто-то справа от Нонны.

Следом за Баронессой поднялся Вронежский, наглухо скрыв лицо маской, а голову — капюшоном. Граф занял место у дальнего края помоста справа от Баронессы. После графа показался второй особо приближённых. В отличие от Вронежского он был одет лишь в полевую форму, а лицо маской не скрывал и держал её в руках. При виде него Аглая, стоящая за плечом Нонны, скрипнула зубами от злости.

Вторым поднявшимся на помост был Зиги. Он занял место слева.

Баронесса дождалась, когда приветственные аплодисменты стихнут и начала свою речь. Она долго говорила о необходимости объединиться в эти непростые времена, верить, что правда на нашей стороне и прочие банальные вещи, привлекающие примитивные умы своей простотой лозунгов.

— Я высоко оценила ваше желание объединиться и превратить это маленькое забытое поселение в укреплённый городок на берегу реки. Вы не сдались врагу, не разбежались по всей республике, не рассыпались по лесам словно трусы. Показали, что не боитесь, возродились и увеличились! Так давайте станем примером для остальной республики! Уже сейчас, не дожидаясь победы, покажем крепость устоев наших предков!