Книга Между раем и адом, страница 151 – И. Б. Циммерманн

– Нам сейчас потребуются все силы, все вместе. – Мона прочистила горло. – Да?

– Ты так думаешь? – откликнулся Борис, который понятия не имел, с кем она на самом деле разговаривала.

На этот раз статуя подмигнула Моне. На нарисованном лице проявились две ямочки.

Вдруг всеобщее внимание привлекла яркая вспышка. Круг призыва поднялся над полом, а рисунки, символы, буквы и руны полыхнули золотым светом. Хороший знак для чар, плохой знак для Моны.

– О’кей, на счет три! – заорала она, указывая вытянутой рукой на колдовской круг.

Теперь Носдорф действительно отшатнулся, ладони у него засветились, когда он призвал магию. Но это явно давалось ему с трудом, потому что его тоже трясло. Вот что творил с ним собственный колдовской круг.

– Один! Два! – Мона создала еще один огненный шар. – Три!

Ее голос сорвался, но крик все равно потонул в хрусте побежавшей вперед скульптуры. Борис вздрогнул, когда статуя Гора на полном ходу врезалась в защитный барьер в тот же момент, когда туда ударили чары Моны. Однако вовремя опомнился и из последних сил вогнал лезвие меча глубже, пока магическая отдача не отбросила его на пол.

– Борис!

Он встал на ноги и, пошатываясь, доковылял до Моны. – Хреновы сакральные силы.

В первый миг показалось, что их попытка не дала результатов. Но потом Мона заметила разлом в куполе. Прямо посередине. От него начали разбегаться тонкие трещинки. Разлом пошел и по камню статуи сокола. Артефакт словнооблокотился на защитный барьер, однако, к ужасу Моны, вздрогнул и раскололся на две части, которые с грохотом упали на пол. Оторопевшая, ведьма смотрела, как обычно такое живое соколиное лицо окаменело, а его взгляд угас. Ей хотелось позвать сокола, но у него даже имени не было.

Треск колдовского круга напоминал звук ломающихся человеческих костей, однако он устоял.

– Нет, нет, нет! – От страха у Моны закружилась голова.

Как им задержать Носдорфа? Они даже добраться до него не могли.

Сделав над собой усилие, она сосредоточилась на том, что творилось у саркофага. Руны взлетели в воздух и теперь дико вращались по кругу. Магия вот-вот замкнется – призыв продолжался без помех. Мона не верила своим глазам. Ведь для проведения такого ритуала требовалось чудо. Если Носдорфу хватило сил, чтобы оживить мумию, пролежавшую мертвой четыре тысячи лет, зачем ему вообще Бальтазар?

Да, фараонов «консервировали», в том числе магически. Все в них подготавливали для того, чтобы тела снова могли служить сосудами, вот только когда такое случалось? Проклятые мумии, Мона знала всего несколько таких. Не лично, конечно, но она изучала списки. Проклятия не рассеивались, это магический долг космоса – исполнять проклятие до тех пор, пока его не снимут.

– Вот дерьмо. – В этот долгий вечер, полный открытий, наконец-то выяснилась причина, по которой Носдорф не нуждался в чуде для призыва.

– Мони? – Борис держался за левую руку и прихрамывал на одну ногу. – Что будем делать дальше?

– Мы всегда считали, что проклятие Сонотепа – ноктюрн, так?

– Ну… – Он посмотрел на Мону, нахмурив лоб, проследил за ее взглядом до саркофага. – Да, наверно.

– Там говорилось, что он должен встать, наступить на свои… игрушечные камушки и страдать от этого. А к Ра его не пустят, – вкратце подытожила Мона, цитируя записанное проклятие. Затем медленно повернулась к Борису. – Значит, если не принимать во внимание странный перевод, возможно также, что он восстанет в полночь, как дух, а утром, потом наступит на свои игрушечные кубики, будет страдать, а потом опять умрет.