Книга Между раем и адом, страница 178 – И. Б. Циммерманн

– Кошка, – раздался компьютерный голос, и Мона снова повернулась к столу. Нехти собрал свой пазл. – Черная кошка сидит на дереве, небо синее, погода хорошая, – описало целую картинку приложение.

– Мау? – произнес юный фараон и показал на животное.

Наконец-то и Мона что-то поняла, но, когда он продолжил обсуждать это с Бальтазаром, эйфория вновь ее покинула. Она твердо решила выучить этот язык, к тому же кое-что ей и так известно со студенческих времен, вот только правильное произношение… это уже отдельная проблема. Однако, поскольку проклятые реликвии, как правило, имели древнее происхождение, а древние египтяне были особенно искусны в магии, спрос на это оказался на удивление высоким. Если Мона в принципе когда-нибудь захочет снова работать в этой области. Все по порядку, у нее есть время. Бесконечно много времени.

– У него тоже она была, – сказал Бальтазар.

Мона вопросительно взглянула на него:

– Эмм?

Видимо, задумавшись, она просто смотрела на мужа и Нехти.

– Кошка.

– О… в смысле, египетская мау? – спросила она, вспомнив породу, названную в честь священных животных.

По крайней мере, это объясняло слегка затуманенный взгляд Нехти на картинку. Случались такие мгновения, в которые все рушилось, когда на него накатывали воспоминания.

Тиффи, которую словно потянуло магнитом, выбралась из рук Бориса и направилась к брату, чтобы пристроить маленькую поросячью попу у мальчика на коленях между ним и планшетом.

– Хрю!

У Нехти на лице вновь заиграла улыбка. Почесывая Тиффи за ухом, он сразу принялся выбирать следующий пазл: на этот раз что-то зеленое с разными видами птиц.

Да, теперь Мона не сомневалась: она таяла от всей этой восхитительной слащавости и превращалась в счастливую лужицу в форме ведьмы. Улыбка на лице ей самой казалась кривоватой, однако Бальтазар на нее ответил и подмигнул. Все заботы последних месяцев будто ветром сдуло. Бесконечность рядом с богом превратилась для Моны в возможность, и не важно, как долго они будут вместе. Хотелось, чтобы вечно, но даже если не получится, она этого не боялась. Ее отчаянные попытки отыскать свое место в мире остались позади: оно нашлось после того, как Мона перестала искать.

– Павлин, – озвучил компьютерный голос.

– Павлин? – пробормотал Нехти.

– Вафли! – взвизгнула Тиффи.

30.04.2019

Мона аккуратно вытащила последнюю пластинку из коробки с вещами для переезда. Обложка специального издания лучших хитов «Кровавой Мэри» блестела лакированной красной надписью на черном фоне. Ни царапинки. Повезло. Магическое опечатывание – это прекрасно, но она на всякий случай завернула свою маленькую коллекцию в тонны газетной бумаги. А вот какие меры предосторожности в конечном итоге гарантировали, что все добралось в целости и сохранности, несмотря на типичные для Оффенбаха смелые маневры компании по организации переездов, так и останется загадкой.

В оранжерее Бальтазара стоял старинный граммофон на круглом столике, а вокруг него уже лежали его перемешанные пластинки. Те, что привезла с собой, Мона, разумеется, спрятала в низкий деревянный шкафчик в винтажном стиле, стоящий у стены. При этом за ней наблюдал любопытный бонсай, который как раз на нем и обитал.

Оранжерея со стеклянной крышей и множеством зеленых растений была любимой комнатой Бальтазара и до переезда Моны, несомненно, идеальным местом для уединения. Теперь же маленький демоненок гонял здесь по паркету звенящий мячик и шумел как целый детский сад.