Книга Между раем и адом, страница 47 – И. Б. Циммерманн

– Кстати, как поживают печати? – полюбопытствовал Бальтазар.

– Эм? – Мона вздрогнула, потому что все это время мечтательно пялилась на него.

– Ну, ты знаешь.

– По-моему, их не особенно заботила подсобка.

Он рассмеялся. Тем не менее Мона нервно заглянула себе под платье. Ничего не светилось и подозрительно не щекотало. Татуировки не менялись, только магия постепенно угасала. Оставшиеся печати, которые когда-то вместе с двумя другими подавляли ее неконтролируемые силы, с каждым днем все больше теряли свою сущность. – Думаю, на самом деле они не ломаются, а просто исчезают.

– Хорошо, что процесс идет медленно.

– Почему?

– Ты развиваешься, твое колдовство – это часть тебя, и эти печати тоже. Любые психологические перемены влияют на тело: физическое, магическое и духовное.

– И ты считаешь, что раз у меня больше не «перегорают предохранители», печати реагируют таким же образом, – подытожила Мона, для которой эти слова действительно имели смысл.

Чем спокойнее она себя чувствовала, тем легче ей давалось колдовство. Магическое ПТСР^[5]обычно отзывалось лишь на стрессовые ситуации.

– Так или иначе, твои печати когда-нибудь сломаются. Но мы будем к этому готовы.

Бальтазар ей подмигнул. К нему наконец вернулась привычная непринужденность, вот только надолго ли? Если у Ван Хельсинга плохие новости…

– Эй, я могу припарковаться через дорогу, подойдет? – спросил Бальтазар, когда они проезжали мимо бывшего полицейского управления Франкфурта, где теперь располагалось Федеральное ведомство магических расследований.

– Конечно. Надеюсь, мы там не задержимся.

– Подождите меня в машине, в ней вы с Тиффи в безопасности.

– Н-нет, мне тоже нужно поговорить с Ван Хельсингом.

– Вот как?

– Обязательно. – Однако единственного взглядаво мрак дождливой ночи оказалось достаточно, чтобы поколебать решимость Моны. Она недовольно скрипнула зубами. – Я обещала Борису помочь. Ему нужна рекомендация для допуска к учебе, помнишь?

Бальтазар кивнул.

– Тогда будет лучше, если с Ван Хельсингом поговорю я… Поверь мне.

Она решила как минимум спросить комиссара: возможно, он действительно напишет Борису нужный документ или даст ей пару-тройку советов.

– Эти двое не ладят? Хотя да… вампир и охотник на вампиров. – Бальтазар элегантно повернул к чересчур узкому парковочному месту, которое как будто расширилось само по себе, когда «Церберседес» задел бампер стоящей впереди машины.

– Он просто выполнял свою работу. Экзамен для древнего вампира с уголовным прошлым.

– Тем не менее это вызывает опасения, учитывая, что прошлые отношения Бориса тоже были довольно токсичными. Что, если он этого и ищет? – Возможно, после расставания с бывшим Мона прочла слишком много книг на эту тему, однако осторожность никому не повредит.

– В том, что у двухтысячелетнего вампира есть комплексы, нет ничего необычного. Посмотри на меня, я стар как сама Вселенная и отчаянно нуждаюсь в психотерапии.

Мона удивленно взглянула на мужа. Не то чтобы необходимость терапии определялась по внешности, но она все равно попыталась увидеть подтверждение его слов. Мона давно заметила его нервозность, но не думала, что все так плохо.

– Ты? Ты со своим «отпускай»? – не веря собственным ушам, переспросила она.

– Хорошо бы отпустить. Все зависит от того, раскрою ли я это дело, поймаем ли мы Носдорфа. Но… – он выругался на неизвестном Моне языке. – Я не привык к ощущению бессилия. Это… это дерьмово.