Книга Кузнец, страница 201 – С. И. Вендел

— Всё в порядке, — прошептала она. — Мы в безопасности. Мы справились.

Хакон покачал головой.

Мужчины… кровь…

— Я в безопасности, — шепнула она ему. Встав на цыпочки, поцеловала его подбородок. — Ты защитил меня.

Конечно, защитил. Она была его парой, его винией. Он отдал бы за неё жизнь — в бою, в служении, во всём.

Он обещал ей это.

Слёзы катились по её лицу — то, чего он не мог вынести. Никогда.

— Вернись ко мне. Пожалуйста, не оставляй меня одну.

Эти слова проникли в самую глубь его существа, к его сердцу. Оно болезненно сжалось в груди, напоминая ему…

Он — Хакон Зеленый Кулак, жених леди Эйслинн Дарроу. Он никуда не пойдёт без неё.

— Эйслинн.

Она улыбнулась сквозь слёзы.

— Вот так. Хакон. Хакон.

Красная пелена рассеялась, мир наполнился зелёными, синими красками и ослепительным золотом волос его пары.

Хакон моргнул, оглядев собравшихся вокруг друзей и союзников. Оставшиеся наёмники были мертвы, луг усеян их телами.

Всё кончено. Закончилось.

Его руки ослабли, оружие выпало. Он обнял Эйслинн, вдыхая её аромат.

Она в безопасности.

— Я никогда не оставлю тебя, виния, — пообещал он.

Эйслинн кивнула и обмякла в его объятиях. Хакон опустился на колени, силы покинули его. Он держал свою пару, не веря в реальность происходящего, но испытывая безмерную благодарность.

38

Под бурные аплодисменты Эйслинн поднялась с отцовского трона на помосте в большом зале Дундурана. Огромное помещение буквально трещало по швам от наплыва людей и шума — сотни хлопающих ладоней, сотни улыбающихся лиц, сотни животов, наполненных вином и мясом.

После изматывающего дня настало время праздника. Винные погреба и кладовые распахнули двери, а замковый двор и городские улицы светились в ночи, заполненные ликующими людьми.

На осмысление событий на лугу ушёл весь день. Работы по захоронению погибших наёмников растянутся ещё на несколько дней, а её конные отряды патрулируют окрестные земли и деревни. Если повезёт, бегущие наёмники попадут прямиком в руки королевских сил и правосудия.

Тела их павших воинов доставили для проведения погребальных обрядов, и Эйслинн лично посетила семьи в Дундуране, потерявшие родных. Некоторые вассалы настаивали, чтобы сначала осмотрели её рану и чтобы она переоделась, но Эйслинн пошла как была — в окровавленной одежде, измученная битвой. Она плакала вместе с семьями, выражая глубочайшие соболезнования и вручая им мечи павших воинов.

Боль от потери более двадцати доблестных рыцарей ещё долго не утихнет. Она ранила её сердце сильнее, чем ноющая рана на ноге, пока она ходила из одного конца замка в другой, занимаясь всеми необходимыми делами. Эта активность отвлекала её от ужасов дня, и она была благодарна за эту передышку.

В конце концов терпение Хакона иссякло. Он настоял, чтобы её осмотрели, и пообещал позволить лекарю осмотреть себя, если она сделает это первой. Сидя в своих покоях, пока врач очищал и зашивал рану, Эйслинн накрыло волной эмоций, словно лавиной.

Она рыдала, уткнувшись в плечо Хакона, пытаясь удержать левую ногу неподвижно для врача. Он шептал ей утешительные слова, в которые она когда-нибудь поверит. Сегодня же её сердце было разбито, и он, казалось, понимал это.

Когда наложение швов закончилось, а её глаза наконец высохли, она откинулась назад, увидев суровое выражение его лица. Не было истинного триумфа в пролитой крови — слишком много её пришлось пролить, чтобы утвердить её положение наследницы. Она не скоро забудет своих павших рыцарей или вид размозжённой головы брата.