Книга Кузнец, страница 215 – С. И. Вендел

Другой рукой он обнимал Эйслинн за бедро, нежно проводя большим пальцем по коже. Она лежала рядом, положив голову ему на плечо, и перебирала пальцами тонкие светлые волосы дочери.

Мгновение было идеальным.

Некоторым не доводится пережить ни одного идеального мгновения за всю жизнь, но Хакону выпало множество. И благодарить за это следовало его пару. Она захватывала дух своей мудростью и добротой. Она нашла для него место в своей жизни, изменила законы королевства, чтобы оставить его рядом. За годы вместе она учила его, утешала, любила.

И теперь она подарила ему самый драгоценный дар.

Рослинн появилась на свет почти три недели назад. Она ворвалась в этот мир громким криком, лёгкие работали исправно. После долгих часов схваток Эйслинн этот звук стал для него прекраснейшей музыкой.

Они не всегда планировали завести ребёнка. Хакона вполне устраивала одна лишь Эйслинн, несмотря на намёки её отца и вассалов о наследнике. Но год назад его пара почувствовала готовность.

— Может, всего один,— сказала она, и он согласился всем сердцем.

Первые месяцы беременности почти не отразились на Эйслинн, а появившиеся симптомы её не останавливали. Вернее, она старалась не подавать виду. Когда живот округлился настолько, что подъёмы по лестнице стали проблемой, она заставляла Хакона носить её:

— Это всё твоя вина!— как любила напоминать.

Он лишь смеялся, целовал её волосы и выполнял роль персонального транспорта.

На последних сроках, когда Рози сделала её слишком тяжёлой для прогулок, бумаги доставляли в их покои. Это отвлекало от дискомфорта, но вторая половина беременности далась нелегко. Прикованная к их новым апартаментам, она проводила в постели больше времени, чем хотелось.

Вскоре после решения завести ребёнка они переехали в просторные покои, предназначенные для сюзерена и его семьи. Большая спальня и гостиная идеально подошли, как и маленькая детская рядом. Эйслинн поставила кресло-шезлонг возле стола, чтобы работать, и вероятно продолжала бы читать даже вовремя схваток, если бы Хакон не отметил страницу и не перенёс её в постель.

Последовавший за этим день стал самым долгим в жизни Хакона. Эйслинн часами ходила по комнате, с влажными от пота волосами и бледной кожей. Ребёнок не спешил появляться на свет.

С каждым часом её страх рос, и акушеркам не раз приходилось успокаивать её — это не будет похоже на беременность её матери. Всё в порядке. Малыш просто не торопится.

Никто не говорил этого вслух, но всех терзал страх: ребёнок, на четверть орк, может оказаться слишком крупным для Эйслинн.

Хакон оставался с ней, несмотря на неодобрительные взгляды акушерок, помогая садиться и вставать. Он поддерживал её, когда она пыталась тужиться стоя, и с каждой неудачной попыткой его паника росла, а внутренний зверь скулил — он никогда ещё не был так напуган.

Наконец, глубокой ночью, маленькая Рози решила явиться на свет. Когда он обнимал свою измученную пару, их дочь оказалась на руках у Эйслинн. В тот миг Хакон держал в объятиях весь свой мир — всё, что имело значение. Это стало его первым идеальным мгновением с Рози.

Судьба, три недели с новорождённой изменили Хакона неожиданным образом. Первую неделю он боялся даже прикоснуться к дочери — его грубые руки казались ему слишком огромными для этого хрупкого создания. Как иначе — она была такой крошечной, такой нежной, такой идеальной.