Книга Кузнец, страница 216 – С. И. Вендел

Её кожа отливала бледной зеленью, словно весенние побеги. Унаследовав льняные волосы матери, она получила тёмные глаза и заострённые уши Хакона. Пухленькие ручки и ножки свидетельствовали о здоровье, а когда она сжимала его палец своей ладошкой, Хакон издавал глухое урчание — настолько чистая и глубокая любовь захлёстывала его, что перехватывало дыхание.

Пока она не походила ни на одного из них, проявляя дерзкий и громкий нрав.

— Сигиль будет её обожать,— шутила Эйслинн.

Создавалось впечатление, что малышка знала о своём высоком положении — если младенец вообще может выглядеть властным, то это Рози определённо удавалось. Но Хакон уже видел: она будет умна, как мать. С его дочерью лучше не спорить.

Прижавшись к нему ближе, Эйслинн спросила — не в первый раз:

— Ты уверен, что одного ребёнка достаточно?

Хакон готов был ждать годами, прежде чем задуматься о втором — если они вообще решатся. Мысль о том, что егопара снова пройдёт через такие муки, была невыносима. Хотя Рози и не оказалась столь крупной, как они опасались, она всё же превосходила размерами человеческого младенца, и организму Эйслинн требовалось долгое восстановление.

— У меня есть больше, чем я смел мечтать, виния. Ты, Рози, наша жизнь… Сердце болит от переполняющего меня счастья.

Она коснулась губами его щеки:

— Ты всегда знаешь, что сказать.

Он повернулся, чтобы поймать следующий поцелуй — теперь в губы:

— Это правда.

Эйслинн довольно заурчала, задерживаясь для новых поцелуев. Он с радостью отвечал, и так они провели долгие минуты — медленные поцелуи под мерное дыхание спящей дочери.

Когда она отстранилась, то прижалась лбом к его лбу:

— Нам правда нужно ехать?

— Да, — прошептал он в ответ. — Мы обещали твоему отцу.

Эйслинн тяжело вздохнула, смирившись. Хакон сдержал улыбку и осторожно приподнялся.

— Ну же, виттара, — обратился он к дочери, когда та заворочалась, — пора познакомиться с твоим народом.

Перед выходом он передал Рози на полуденное кормление и переоделся в парадные одежды. Они с его парой привыкли к простой удобной одежде — ни брак, ни рождение ребёнка этого не изменили. Но особые случаи требовали соответствующего гардероба.

До сих пор ему было непривычно облачаться в изысканные наряды, занимавшие отдельный гардероб. Из тончайших тканей и кожи, с вышивкой серебряными нитями — одежда принца. Или лорда-консорта. Отражение в зеркале долгое время казалось ему чужим, но теперь эти одежды наполняли его гордостью — стоять рядом с своей парой, выглядеть достойно. Как будто он действительно принадлежал этому месту.

Одевание Рози и Эйслинн заняло куда больше времени. Малышка корчилась и смеялась, когда они пытались просунуть её ручки в рукава платьица, и с восторгом сбрасывала крошечные туфельки.

— Эта малышка будет обожать бегать босиком по замку, вот увидишь, — ворчала Эйслинн, пытаясь наконец одеть Рози.

— Прямо как её мать? — поддразнил он, зашнуровывая её корсет сзади.

В ответ получил сердитый взгляд через плечо:

— Только не вставай на её сторону.

Хакон лишь рассмеялся.

Когда Рози наконец оказалась одета, насколько это было возможно, а Эйслинн — в удобном для кормления платье, с золотистыми волнами сияющих волос, Хакон на мгновение замер,любуясь своей маленькой семьёй. Что-то глубокое и первобытное в нём ликовало при виде их в одинаковых синих тонах Дарроу. Они были единым целым.