Книга Полукровка, страница 26 – С. И. Вендел

Ее… компаньон оказался в лучшем случае немногословным. Она еще не решила, было ли это потому, что ему искренне не нравилось говорить, или он не был знаком с человеческим языком. В любом случае, его предложения были краткими и никогда не оставались без ответа.

Сорча обнаружила, что заполняет пустоту, говоря о деревьях, облаках и зловещем виде некоторых из них.

— Хотя, я полагаю, дождь помог бы замести наши следы, — допустила она.

Орк лишь хмыкнул в знак согласия.

Он часто так делал.

И дажеесли это происходило не часто, то достаточно, чтобы превратиться в шум, который перестал быть просто раздражающим. Иногда это происходило, когда он глубоко втягивал воздух, словно проверяя окружающие запахи. После утреннего наблюдения за ним она начала различать, когда это было спокойное, обыденное фырканье, а когда — тревожное. Она также научилась отличать фырканье согласия от того, что выдавалось за невольное веселье.

У него было так много различных звуков и интонаций, что когда он действительно раздраженно фыркнул на нее, это застало ее врасплох.

Теперь она следовала за ним, все еще размышляя. Широкие плечи выглядели напряженными под тяжестью рюкзака, и она не могла избавиться от ощущения, что одно из этих заостренных ушей всегда обращено к ней.

Тишина грызла, но Сорча не знала, что делать, как ее заполнить.

Это чувство и жесткость его плеч сохранялись весь день. Только когда приблизился вечер, солнце скрылось за деревьями, а воздух стал прохладным, у нее наконец появилась возможность прервать его.

— Мы остановимся?

Он кивнул.

— Ночью лучше не ходить. Волки.

Она сильнее прикусила щеку, вглядываясь в сгущающиеся тени, ожидая увидеть стаю светящихся глаз, злобно смотрящих на нее из темноты. Одно дело слышать, как волки и койоты воют по ночам, находясь в безопасности под одеялами за несколькими запертыми дверями, — тогда этот звук мог быть навязчивым, даже магическим. Совсем другое дело, когда между ними не было ничего, кроме маленького ножа и таинственного мужчины.

Когда она оглянулась на него, переполненная вопросами, то обнаружила, что он поставил рюкзак и уже начал набирать охапку веток для костра.

Разбивать лагерь. Готовить ужин. Это она умела делать.

— Позволь мне помочь, — сказала она с облегчением, чуть не упав в будущий костер.

На этот раз его раздраженный возглас сопровождался грохотом, когда она потянулась к кремню в его руках. Прежде чем она успела сделать что-либо еще, от камней полетели искры и зацепились за сухой трут².

Сорча отдернула руки, прежде чем огонь разгорелся и охватил ее рукав, надеясь, что он не заметил, как она смутилась и покраснела.

Самосожжение делу бы не помогло.

Она откашлялась.

— Я могу помочь. Ты взял на себя все заботы по выстраиванию маршрута, нес вещи и меня. Я могу… помочь, —она ненавидела, как тихо прозвучали эти слова.

Орк взглянул на нее, сидя у огня. Было странно смотреть на него сверху вниз, хотя сейчас он был ненамного ниже. В наступающих сумерках его карие глаза потемнели до янтарно-коричневого, он смотрел на нее из-под густых ресниц. Тяжелые брови нахмурились, и сначала Сорча была уверена в том, что он ей откажет.

Затем он резко кивнул и вытащил маленький котелок из своего огромного рюкзака.

Судьба, сколько ж у него там всего?

Она помогла собрать длинные, крепкие палки, чтобы подвесить маленький котелок и побольше трута для костра. Ночь подкрадывалась все ближе, и в глубине ее живота росло беспокойство, она не была уверена, не почудился ли ей блеск глаз за деревьями.