Книга Полукровка, страница 76 – С. И. Вендел

Черт. Нехорошо.

Но ведь он уже знал это. Понял это в тот момент, когда кинжал вонзился ему в бок. Именно поэтому он бросился в реку вместе с Сайласом.

Такая рана, как эта…

Если он продержится ночь, у него может появиться шанс. Если он сможет немного отдохнуть, то, возможно, выживет.

Она не могла позволить себе ни того, ни другого.

Орек не верил, что реки будет достаточно, чтобы прикончить такого орка, как Сайлас. Мужчина был слишком хитер, слишком упрям, слишком злобен, чтобы просто утонуть. Ореку оставалось только надеяться, что когда Сайлас все-таки выберется из воды, это будет далеко-далеко вниз по течению.

Он не смог защитить Сорчу. Не смог сделать ничего. Единственной пользой было отгонять от нее хищников сильным запахом его крови. Ни один хищник не смог бы удержаться, чтобы не подойти и не обнюхать ее, а потом пройти мимо.

Это было все, что он мог ей дать.

Эта мысль была такой же успокаивающей, как промокшее одеяло рядом с ним.

Он попытался достать из рюкзака припасы, но, достав одеяла, он потратил те немногие силы, которые у него остались после битвы с Сайласом и рекой. Бессознательное состояние закрадывалось в уголки его разума, но он отказывался спать, не зная, проснется ли снова. Вместо этого он сосредоточился на порезе на лице, сдвинув брови, вызвав резкую боль. Когда ощущения начали утихать, он вновь двигал мыщцами и приветствовал возобновившуюся боль.

Еще немного, и я попробую снова.

Он не стал бы сидеть здесь в ожидании смерти, но он не хотел замедлять Сорчу и заставлять ее ждать, чтобы увидеть, как распорядится судьба.

Его конечности онемели и замерзли, и Орек знал, что ночь будет прохладной. Он почувствовал это в воздухе, почувствовал, как упала температура и задрожали листья. Осень перестала быть терпеливой.

Орек согнул ногу и с усилием пошевелил лодыжкой, просто чтобы вернуть ей немного тепла.

Если бы онсмог сохранить себе жизнь, продержаться ночь, немного отдохнуть, остановить кровотечение, возможно, через несколько дней он смог бы…

Что? Догнать ее? Воссоединиться с ней?

Его губы растянулись в усмешке на самого себя. Глупый.

Какая от него теперь польза? Он отослал ее прочь. Для ее же блага. Для его гордости.

Он сделал бы это снова, но, волею судеб, он уже сильно скучал по ней.

Кровь обжигала одну ладонь, но воспоминание о ее поцелуе жгло другую. Он все еще сжимал эту руку в кулаке, сохраняя ощущение ее губ на своей коже.

Судьба, каким же глупцом он был.

Он думал, что, отослав ее прочь, позволив ей уйти, он, наконец, почувствует облегчение от кулака, сжимающего его сердце. Напряжение, казалось, никогда не уходило, ослабевая только, когда она дарила ему улыбку или смех.

Но он ошибался.

Отсутствие ее было такой же раной, как и зловещая дыра в его боку, и точно так же было бы лучше оставить кинжал, позволить ей пронзить его им и убить, чем истекать кровью в одиночестве, в темноте.

Глупость убивает.

Он знал, что это такое, но сказал себе, что это не имеет значения, что это означает катастрофу и разорение для него, пока он рядом с ней. И это было правдой.

Но теперь, без нее, спустя всего несколько часов, Орек понял, что скрывали все истории, которые старейшины говорили о коварстве орочьих брачных уз. Даже с пульсирующей и ноющей раной в боку разлука с ней была еще бóльшим ударом. С таким же успехом она могла разрезать его грудь и вырвать сердце, чтобы забрать с собой, потому что ему уже казалось, что она это сделала.