Книга Полукровка, страница 77 – С. И. Вендел

И это было только началосвязи. Первые прорастающие корни.

Он не должен был допустить, чтобы до этого дошло. Он должен был остерегаться. Это уже была мрачная судьба — смириться с судьбой, но теперь понять, чего у него не было, знать, чего у него никогда не могло бы быть, — мучение больше не было сладким.

Возможно, так даже лучше. Что-нибудь большее убило бы меня быстрее, чем эта гребаная ножевая рана.

Он, истории и старейшины были правы — все это привело к его гибели. Подпуская кого-то близко, позволяя ей заполнить все темные пустые уголки его сердца, это погубило его. Она расширила и обогатила его жизнь, освободила в ней место для себя, и без нее все уже начало рушиться.

Вот почему немногие сородичи-оркижили долго после потери своей связанной пары. Они просто не хотели этого.

И она даже не моя пара. И никогда не будет.

Она просила его отвести ее домой и защитить — он не сделал ни того, ни другого. Зачем ей такой мужчина, как он? Мужчина, которого не хотела собственная мать? Точно так же, как мальчик, которым он когда-то был, надеялся, что однажды его мать вернется и заберет его с собой, точно так же, как юношей он отчаянно пытался угодить и обеспечить клан, который ненавидел его и использовал… так и сейчас он глупо надеялся, что может быть, возможно… на этот раз…

Сорча никогда не будет принадлежать ему.

И все же он позволил бы ей погубить себя для всего остального. Для него не существовало других вариантов. Он не хотел другого. Он не хотел общения, клана или довольства. Он хотел ее.Орек знал, что значит вожделеть и томиться, но теперь он знал, что значит хотеть.

Я просто хочу ее.

Ему показалось, что он слышит, как она зовет его по имени.

Орек застонал, надеясь, что шум пробудит его уши от наваждения. У него уже начались галлюцинации — ему было хуже, чем он думал.

Он плотнее прижал к себе одеяло.

Не в его характере было просто сдаваться, даже если это было бы проще и милосерднее. Он знал, что рана в конце концов заживет, но у него были сомнения по поводу душевной боли. Сколько времени потребуется, чтобы забыть ее запах? Изгиб ее улыбки? Разную интонацию ее смеха и фырканья?

Никогда,прошипел его разум.

Он не хотел забывать.

Орек снова застонал. Судьба, каким же он был жалким негодяем.

— Орек!

Его сердце болезненно сжалось в груди, еще один лучик надежды пытался пустить корни, но он безжалостно подавил его. Он не мог вынести еще одного.

Это не она. Это не…

— Орек! Орек, если ты меня слышишь, пошуми!

Дыхание вырвалось из его легких болезненным хрипом. В ушах зазвенело от звука ее голоса, такого близкого, такого отчетливого, что он не поддавался его воображению.

Но нет, конечно, этого не может… конечно, она не могла…

Его голова повернулась в ту сторону, откуда доносился ее голос, и он разлепил веки. В лесу давно стемнело, деревья казались просто силуэтами на фоне мягкой иссиня-черной ночи.

Сначала он поверил, что слабое, но растущее свечение — это игра его глупого полного надежд сердца. Но потом… свет становилсявсе ярче, отбрасывая огромные полосы между деревьями.

В ошеломленном молчании он наблюдал, как что-то существенное прошло между деревьями позади огонька.

Лошадь и повозка следовали в по течению реки, но не это заставляло все внутри него замирать.

— Орек! — снова позвала она.