Книга Эхо Равилона, страница 121 – Марина Суржевская

На верхней ступени амфитеатра сидел Юстис.

Я присела рядом.

– Это Апогей, душа Оазиса, – произнес принц, не отрывая глаз от золотого свечения. – Душа города и всех его жителей. Ты знаешь, что каждый горожанин проходит разделение тела и Духа, еще будучи живым? Это необходимо, чтобы сохранить силу сердцевины и заключить ее в эгрегор, питающий сдерживающий контур.

– Звучит пугающе. – Я тоже посмотрела на висящую в воздухе спираль. Выходит, в ней заключены души сотни, тысяч человек? Всех, кто покинул мир живых за десятилетия Оазиса.

– Они считают это величайшей честью и наградой, – тихо сказал Юстис. – Душу и тело разделяют, когда человек уже обречен – из-за старости или неизлечимой болезни. Или безумия. Тело отдают пескам. А душа… душа продолжает служить городу и защищать детей и потомков. Этопридает смысл, не так ли? Не мифический покой Истинодуха, а вполне реальный Апогей, где каждый обретет свое место и станет частью великого. Дух, который никогда не исчезнет, лишь изменится. Это… хороший итог, Кассандра. Я бы назвал это бессмертием.

На ступенях напротив застыл в молитвенной позе горожанин в белом ахваре. Некоторое время он раскачивался, сложив ладони, потом открыл глаза, уставившись в сияние золотых спиралей. Внутри Апогея завертелись призрачные вихри, а потом они сложились в лицо улыбающейся старой женщины. Молящийся с радостной улыбкой поддался навстречу.

– Иногда они видят души своих предков, – тихо сказал Юстис. – Если сильно того пожелают.

Некоторое время мы молчали. Где-то негромко звенел стекающий водопад, шелестели деревья, выращенные прямо под землей. Пели птицы. На ступенях амфитеатра кое-где сидели люди, но все они либо молчали, либо тихо переговаривались, созерцая Апогей.

Сюда, в подземные глубины Оазиса, приходили за спокойствием и смыслом.

Что ж, Юстис прав. Апогей давал и то, и другое.

– Совет согласился? – очнувшись от своих раздумий, спросил принц, и я кивнула, заранее предвкушая вопль, который он издаст, узнав, что он остается в Оазисе.

Но Юстис удивил. Некоторое время он молчал, а потом кивнул.

– Не ошибусь, сказав, что это твое решение, так, Вэйлинг?

– Что, даже не обругаешь меня?

– Воздержусь. – Тонкие губы на смуглом лице изобразили усмешку.

Удивительно, но даже сквозь чужую плоть порой ясно проглядывало лицо наследника, знакомая мимика и жесты меняли незнакомца.

– И почему? Я надеялась хоть немного развлечься.

– Не в этот раз, – хмыкнул он. В чужих темных глазах заворачивалась двойная золотая спираль. – Знаешь, здесь, в Оазисе, я многое понял. Все эти люди… простые жители и солнцеглазые. Они ведь обречены. Знают это, но сохраняют удивительное благородство. Мужество и человеческое достоинство перед лицом неминуемой гибели – восхищают. Их Дух прекрасен, как и их город. Это не может не… вдохновлять. Их мир, их жизнь, их стойкость… их смысл. А ведь когда-то такой смысл был и у Пантеона. Ритуал Возвышения должен был сделать нас лучше, чище, благороднее. Сделать достойнее. Знаешь, я верил в это. В детстве я мечтал стать Совершенным. Думал, что нет ничего прекраснее.

– Я тоже, – усмехнулась я. – Реальность оказалась несколько иной,не так ли?

Юстис тоже улыбнулся.

– Реальность оказалась не такой красивой. За блестящими одеждами Пантеона скрывается слишком много зла. Мы забыли, что совершенным должно быть не тело и лицо, Совершенным должен быть Дух. Но сейчас я ясно вижу, что надо начинать с себя. Становиться лучше без всякого ритуала и кровавых чаш. Находить цели и смыслы, не жертвуя другими людьми. – Худой смуглый парень выпрямился, и на миг я увидела голубоглазого будущего императора. – Вот что я скажу тебе, Кассандра Вэйлинг: я понимаю и принимаю твое решение и останусь в Оазисе. Позаботься о Джеме. Как бы ни повернулась судьба, сделай все, чтобы она была… счастлива.