Онлайн книга «Выбор»
|
И родители Анфисы тоже… Родительское проклятие – штука такая, на нее, как на вилы, нарываться никому не захочется. Вместо удачливого боярича, которому половина Ладоги завидовать будет восхищенно, вмиг можно изгоем оказаться, да еще с таким грузом, как проклятье. Не надобно ему такого. А только что любимой сказать? Это ж девушка, сейчас себя героем не покажешь, на всю жизнь опозоришься, трусом на всю Ладогу стольную ославят! Анфиса первая заговорила, когда поняла, что осознал боярич происходящее да обдумал хорошенько: – Аникитушка, не хочу я за царевича замуж, я за тебя хочу, тебя люблю одного. Попробую я от отбора увильнуть, отца уговорить, а когда не получится, съезжу в палаты царские, да и вернусь обратно? Ты же не осердишься? На такое? Когда ты и не знал, что сказать, что выдумать, а тебе выход хороший предлагают? Аникита только в улыбке расплылся, став окончательно похожим на сомика. – Что ты, Фисушка! Умница ты у меня! – У тебя? Правда же? – Конечно! Люблю я тебя, ладушка моя, красавица, умница… И какой женщине ласковые слова не приятны? Вот и Анфиса млела, не забывая своего Аникиту хвалить за ум, за благородство. Так и до свадьбы по осени договорились,и имена деткам будущим выбрали. А что в уме держали? Анфиса точно знала: когда на отбор она попадет, все сделает, чтобы за царевича замуж выйти. Но к чему сразу такого выгодного сомика-то отталкивать? Сом – рыба умная, ее столько времени ловить пришлось, сейчас отгонишь, потом не приманишь. Нет уж, посиди-ка ты пока на крючке, там посмотрим, на сковородку тебя али на уху. Аникита держал в уме, что неглупа Анфиса, изворотлива. А бабе это и надобно. Когда поженятся они, в доме у него лад и тишь будут, но за женой приглядывать надобно будет, хотя оно и так понятно. Красивая жена – искушение многим. Ей и похвастаться хочется, и в то же время оберегать свое счастье надобно, чай, только уродины никому не надобны, а на красавицу желающих много. Ничего. Слышал Аникита про симпатию Фёдорову, про нее, почитай, уж вся Ладога переслышала, уж и судачить перестала. Даже когда Анфиса на отборе и окажется, не угрожает ей ничего. Он-то умный, у него все хорошо будет. И друзья его на Анфису Утятьеву обзавидуются. Красивая да умная баба – это не каждому под силу, а вот он сможет! Он-то и не с таким справится. Точно. Как ты, дорогая, первого сына назвать хочешь? По батюшке моему? Умница! * * * Кого патриарх Макарий к себе не ждал, так это государя. Ладно б его государь к себе вызвал, а то сам пришел. В одежде простой, усталый, словно по кустам его таскали за волосы, под глазами круги синие, губа прокушена. – Прости меня, Макарий, коли обидел чем. Патриарх едва как стоял – не упал. – Что ты, государь! Случилось чего? – Случилось, Макарий. Уснул я у себя да сон увидел. Видел я во сне сам не знаю кого… светлое что-то… он мне и сказал, что бездетность государыни – то кара за грехи мои. – Грехи твои, государь? – Сказал он, что обет мне на себя взять надобно, а как выполню его, так проклятие и снимется, и детки будут у нас. – Хм-м-м… может, и так, государь. Макарий-то свято уверен был, что дело в рунайке, но что смысла государю перечить? Хочется ему обет на себя взять – так и пусть, хоть что-то, глядишь, в разуме его очнулось, уже радостно. Для веры Христовой то полезно будет… |