Онлайн книга «Выбор»
|
Устя шептала, и по волосам Бориса гладила, и силой поделиться пыталась… Получалось ли? Знать бы! Знаний не хватает, сил не хватает… Наконец Борис разогнуться смог, голову поднял: – Устя… за что? И так это прозвучало беспомощно, что у Устиньи в груди нежность зашлась, сердце сжалось. Не сразу и с ответом нашлась: – Когда обман рушится, больно, очень больно. А только правды не увидев, не поднимешься. – И подниматься не хочется. Устя молча его по голове погладила. Ровно маленького. А как тут не согреть, не пожалеть, когда плохо человеку? То ли ласка сказалась, то ли сила волхвы, Борис потихоньку в себя приходил, Усте кивнул: – Посмотри… ушли? Устя снова заглушку отодвинула, но людей уже не видно было, просто пустая комната. Никого, ничего, и не скажешь, что в ней творилось такое, а ежели принюхаться, приглядеться, то черным тянет, ровно из нужника нечищеного. – Ушли. – Ты… ты Марину почувствовала? Устя задумалась. И лицо руками закрыла. – Нет… не Марину. – Нет? А что ж тогда? – Я… я черноту искала. Колдовство дурное. А саму царицу я б и не почуяла и не поняла,что она там, – и не подумалось бы такое никогда! Боль там, радость ли… сколько уж лет Борис на троне сидел. Да не просто седалищем место грел, всерьез своей страной правил, и воевать доводилось, и бунтов несколько пережил, наследство отцовское. Вот и сейчас… собрался с мыслями, на Устинью посмотрел. – Договаривай, Устёна. Может, и не сказала бы Устя ничего, но это имя обожгло, словно повязку с раны рванули. Больно стало, отчаянно… – Черноту я искала, ее и нашла, Боря. Хочешь, казни меня за дурную весть, а только не так проста царица твоя, как ты думаешь. Умеет она что-то… не просто блуд то был, что-то еще было, недоброе… Борис лицо руками потер, окончательно с силами собрался. – Говори, Устя, не крути. – Ладно. Не первый это любовник у супруги твоей, может, и не десятый даже. О других не знаю, а только посмотреть можно, кто из стрельцов умер внезапно, от хвори какой… кажется мне, что не просто так все вот это было. Так-то делают, когда силу из человека пьют, в такие минуты человек себе не хозяин, с него многое потянуть можно. – Ты всерьез это? – Вполне, Боря. Ты глаза ее видел, я ее силу чувствовала, неуж ты думаешь, что это просто так? Сможем мы сейчас туда пройти, в ту комнату? – Зачем? – Чтобы посмотреть там все. Чтобы был ты уверен – ничего я не подложила, не подсунула. – Ты и так не станешь. Не твое это… подлость такая. – А все ж таки? Сможем пройти? – Сможем. Пойдем. Борис собрался уже. Больно тебе? А ты выпрямись, тряпка! Али, как отец, слизнем растечься хочешь? Памятно было Борису, как отец, чуть что – за голову хватался, причитать начинал… Мальчишка на него с презрением смотрел. Чего жаловаться-то? От слез твоих зла в мире не убавится. Ты вот пойди, чего хорошего сделай… и тебе полегчает, и людям. Нет? Ну так чего ты скулишь? А сейчас вот и самому захотелось за голову схватиться, и пожаловаться, и поплакать… Устинья поймет. И не осудит. Это он точно знал. И не скажет потом никому, только утешать будет. Рука боярышни к нему протянулась, он тонкое запястье сжал – и словно из черной воды вынырнул. – Пойдем, Устёна. Надобно посмотреть… И правда… хоть знать будет. * * * В комнате душно было, пахло… неприятно. Мускусом, тяжелым чем-то… и Мариной. Так ее кожа пахла, так их постель пахла… раньше шалел Борис от запаха ее. Сейчас же… |