Онлайн книга «Выбор»
|
Опять же, и дети боярыню уважают! Не бесполезная старуха она, которой только яблочки грызть и осталось. В царских палатах она, на службе царицыной! И слово где шепнет, и подслушает чего, и в делах поможет. Сама Степанида Андреевна и этим пользовалась. Пусть ценят! Но и отрабатывала, это уж наверняка. Любава про то знала, боярыню ценила, благодарила деньгами да подарками. Она шевельнулась, на свою наперсницу поглядела. – Что, Стеша? Неладное чего? – Ой, неладное, государыня! Не то я б и не насмелилась тебя будить! – Что? – Вроде как рунайку приступ скрутил. Да такой, что помочь никто не мог, удержать вчетвером пытались, она и мужиков раскидала, ровно котят. Царя позвали, прибежал он – и разводиться решил. Вроде как патриарху указание дал монастырь для нее подобрать… это еще не точно, но вроде так! – Разводиться? Монастырь? Любава аж на кровати подскочила! Какие тут немощи телесные, тут хоть ты вставай и беги, да и мертвая побежишь! Какой еще развод?! Какой монастырь?! Так все хорошо задумано было, сейчас Федя женится, детей заведет, а Борис-то бездетен. А там… кто его знает, что случиться с ним может? И на троне сыночек Феденька воссядет, и детки у него будут… может быть. А сейчас что? Пасынок ведь и заново жениться может! Рунайка-то еще чем удобна была… чужая она. Совсем чужая. Сильный род не стоит за ней, родные ее у крыльца не толкутся. А на ком другом Борис женится да обрюхатитдевку? Это ж всем планам как есть нарушение! – Помоги одеться, поговорить мне с пасынком надобно. – Государыня, – наперсница за одеждой не помчалась, – когда дозволишь еще слово молвить… – Чего с тебя их – клещами тянуть?! Говори же! – Государыня, не надобно тебе сейчас к нему. – Это еще почему? – Потому как государь с боярином Егором заперся, и, кажись, пьют они. Закусь туда понесли холопы. Любава тут же вставать передумала, назад откинулась. И правда, чего спешить? Боярин Пущин ее крепко не любит, есть такое. Он вроде как и не связан был с матерью Бориса родственными узами, но, говорят, любил первую царицу крепко. Любил, и потом забыть не смог, и царю не простил, что тот повторно женился, и Любаве… ни к чему ей туда сейчас идти. Только лай пустой будет. – Благодарствую, Степанидушка. Вот, возьми, не побрезгуй. Чего б боярыне побрезговать перстнем золотым, с изумрудом крупным? Сцапала, ровно и не было колечка. – Спасибо за милость, за ласку твою спасибо, государыня! – Поди послушай, что еще говорить будут, что происходить станет. А с утра тогда и доложишь мне, там и решать будем. – Да, государыня. – Иди, Степанидушка. Боярыня ушла, Любава на подушки откинулась. Что ж рунайку разобрало-то сейчас? Подождать не могла? Ох как не ко времени… ускорять дело придется. Хотелось Феденьку на Красную горку оженить, а придется перед Масленицей[20]. Надобно посмотреть, что с утра будет, с Платоном поговорить – и быстрее, быстрее. Он вроде упоминал, что есть у него все потребное, вот и делать надобно! Чует сердце недоброе… * * * Стоят друг против друга две женщины. Стоят. Смотрят молча. И слышится в морозном воздухе звон клинков – два взгляда скрестились. И снова – встретились! Разлетелись, и вновь – удар! Не любят они друг друга, да выбора нет, не станут за руки держаться – обе в пропасть рухнут. Наконец Добряна в сторону отошла, Агафье войти разрешила. |