Книга Возвращение, страница 88 – Галина Гончарова

И сейчас у него свой расчет был.

Марину он любил, дня без нее прожить не мог, ночью к ней летел, как безумный. Но детей-то дождаться и не мог пока!

А наследник надобен.

Надеялся он на Фёдора, но у братца разума что у курицы. Если братья они, конечно. Так вроде бы и похож Федька на отца… не на мать.

Поучиться он задумал! Да им кто хочет, тот и вертит, он всю Россу иноземцам продаст. Пусть женится да дома сидит. А когда дети у него родятся, Борис к ним нужных людей и приставит, пусть воспитывают. Авось что толковое получится.

Так что супротив Фёдоровой свадьбы Борис не возражал. Пусть женится.

А что там мачеха себе надумывает…

Это и есть политика.

Ты думаешь одно, твой сосед второе, третий царь – третье, а принимаем то, до чегодоговориться удалось. И, увы, оно не отвечает ничьим интересам.

Оказывается, я очень многого не знаю.

Не умею.

Прабабушка учит меня. Рука у нее скорая, и учит она не только лаской. Получаю я и затрещины, и подзатыльники. Но редко.

Учусь я очень старательно.

Я понимаю, это спокойствие ненадолго, скоро грянет буря.

Уже скоро вернутся из имения отец с братом, уже скоро что-то случится…

Тот же Истерман.

В прошлой жизни, той, которую я так хорошо помню, он никогда не снисходил до бесед со мной. К чему?

Я знаю, как он называл меня в беседах с Фёдором.

Мышь.

Серая, скучная, вечно льющая слезы мышь. Сидящая в углу и не решающаяся выглянуть на свет.

Мышь.

Просто мышь…

Сейчас он решил со мной встретиться. Не знаю, какие он выводы сделал, но хорошо помню, чем обошлась Фёдору эта «дружба». Новые монастыри по всей Россе. Монастыри левокрестных.

Новые налоги и поборы. Разорение старых монастырей, капищ, вырубка священных рощ. Нежная дружба с Лембергом.

Помощь ему в войне против Франконии – за что полегли наши люди? Мы ведь там ничего не потеряли. Наоборот, пока мы воевали там, латы откусили у нас остров Беличий, который потом переименуют в Борлунд. Не просто отобрали.

Вырежут всех россов, которые там жили. Всего несколько человек спасутся.

Руди это не тронет.

Он просто пожмет плечами и скажет – невелик прибыток с рыбаков.

Ему конечно. А мне? А Россе?

Идиотские реформы, которые вколачивались в народ, как гвозди в дубовую доску. Чужие ранги, чужая одежда, чужое… все чужое, все не для добра данное… Чужая история, чужие люди, которые учат нас, как лучше жить.

Не это ли предлагал Истерман?

Именно это.

Я прожила недобрую жизнь и теперь могу быть честна перед собой. Я знаю, что к меду, предложенному Истерманом, будет примешан яд. Но я не знаю, где и когда это произойдет. А коли так… проще не соглашаться. Ни на что.

Ни за что.

Пусть он сразу числит меня своим врагом. Пусть.

Страшно ли это? Нет. Я знаю, кто он такой, я знаю, чего можно ждать от Истермана. До поры он будет мягко стелить. Это потом из-под бархатной перчатки покажется кулак с шипами. Потом…

Если я выйду замуж за Фёдора.

Если я его еще интересую. Хотя в последнем я могу не сомневаться.

Фёдора я видела на улице еще несколько раз. Он проезжал мимо подворья, поглядывая через ограду, а в храм и вообще повадился ходить,как будто ему там медом намазано.

В прошлой жизни так не было.

В прошлой жизни мы просто столкнулись, а через несколько месяцев, кажется, к Рождеству, объявили смотрины в царском дворце. И меня повезли туда.