Онлайн книга «Предназначение»
|
Потом о ребенке задумалась, не хотелось ей с Россой расставаться: тут и безопасно, и власть, и мужчины на любой вкус, и не подозревает ее никто… В той моей, черной жизни она до Ильи, брата моего, добралась и его выпила, и через него Машеньку с малышом. В этой я ее колдовство порушила. В той жизни я и не думала ни о чем таком, а Маринка меня тоже почуяла. И решила моего ребенка в жертву принести, а своего ро́дить. Тут и Федька подошел бы… Я даже в той жизни от Федьки затяжелела, а вот выносить не смогла, видимо, вовсе уж там нечисть была гадкая. Потом все в клубок свилось, понеслось, как тот самый клубок с горы. Когда б не полюбила я Борю, может, и не случилось бы ничего. А только часть сил моих он получил, даже ничего не делая для того. И сошлось все, аркан Евы и Маринка ослабила, и я… да и сам Боря силен. Когда б рванулся он, по Еве бы так хлестнуло, костей не собрала бы. А тут как раз и предложение от магистра Эваринола подоспело, все одно к одному сошлось. И Бореньку убили… После того и я умерла. Ребенка я потеряла, да и был он нежизнеспособен, силы от меня не получал Федор почти, а тут и Маринка мстить решила. Надо полагать, потому я с ведьмами и не встретилась. Сильны были Беккеры, а только ведьма против ламии? Нет, тут я б на ведьму не поставила много. Вот ламия их и перевела потихоньку, ей шум не надобен был. А как Любава без поддержки осталась, так и иноземцы силу взяли, закружились рядом с Федором, на себя потихоньку одеяло перетянули. Вот и ладно получилось. А я жила, ровно во сне дурном, в монастырь попала, там уж в себя приходить стала. А потом – Верея. Как же все сплелось, какой гадючий клубок в той жизни меня затянул, в этой-то жизни чудом я с ним разобралась. А где были в той жизни бабушка и Добряна? Велигнев и Божедар? Бабушка во время эпидемии погибла, Добряна… Не знаю, наверное, вместе с рощей сожгли ее. Как рощу жгли, я еще помню. Велигнев? Мог он и не сразу отозваться. А может, и на него у магистра Родаля что нашлось, откуда ж мне знать? Божедар? Могли и его тогда убить, а могли и другого кого, не ведаю я точно. Мог он в той, черной жизни и невмешаться просто. Плетью обуха не перешибешь, с дружиной малой с войском целым воевать не станешь, да и кто бы после Федора на трон сел? Смута? Могло и такое быть. В этой жизни все иначе, совсем иначе. И я смотрю на Бореньку, который безмятежно спит рядом, и рука его на моем животе лежит, защищает. И внутри меня растет наш ребенок. А Федора нет. И Любавы. И всей ветки ведьминской тоже, и много кого еще они за собой утянули. А я не жалею. Кто-то скажет, что я чудовище бесчеловечное, что ж, пусть. А сначала пусть за нелюбимого замуж выйдет, ребенка потеряет, любимого похоронит, в монастырь на десять лет уйдет, смерти своей в глаза посмотрит… Тогда пусть и осуждают меня всласть. А сейчас… На все я готова ради своих родных и близких. А права я там или нет… Пусть Матушка-Жива меня судит, когда я пред ней предстану. А до всех остальных мне и дела нет. И полетело, понеслось время, ровно стрела, из лука выпущенная… * * * – Упокой, Господи, душу рабы твоей… Аксинью в Соборе отпевали, стояли рядом с гробом ее Илья, с рукой на перевязи, Агафья на клюку опиралась, Устя – муж ее поддерживал. И в лице у царицы ни кровиночки не было. |