Онлайн книга «Предназначение»
|
И так уж Любава шипела, просила Устинью придержать, да куда там! – На тебя, государыня, теперь весь народ смотрит. Помни о том, будь кроткой и благочестивой, пример подавай честным женам и дочерям. – Благослови, владыка. Макарий и благословил. И еще раз порадовался. Марина-то и слушать не стала бы его лишний раз. Рявкнула, фыркнула бы, своими делами занялась. И поди тронь ее! Царица как-никак. А эта покорна и благочестива, тиха и спокойна, по терему ходит глаза долу, разве что супруга надолго не оставляет, ну и то понятно – молодожены. – Когда мощи ждать? – Дней через десять, владыка. – Распорядись все подготовить, Макарий. Сначала мы с супругой посмотрим и ты, мало ли что там иноземцы утворить могли, не было б прилюдного конфуза. Потом и на площади те мощи выставим. Макарий бороду огладил, кивнул: – Мудр ты, государь. И то, что там иноземцы понимают в истинном благочестии… тьфу у них, а не вера! И клирики их в Роме, говорят, погаными делами занимаются. Так и сделаем, спервоначала в палаты твои все доставим, потом уж на площадь выставим. – Вот и ладно, Макарий. Владыка на государя посмотрел да и откланялся.Чего ему молодых смущать? Видно же, хорошо им друг с другом, тепло, уютно… Пойти помолиться, что ли? Чтобы и деток их успел он окрестить… * * * Не было б этого разговора, да подслушала Устинья двух девок-чернавок, которые орешки щелкали, болтали весело. – …опять белья недостача, а Степанида ходит, как и ничего. – А что ей, когда царица Любава ей все простит, хоть ты горстями воруй? Хоть белье, хоть подсвечники, как в том году… – Да, Любава. Хоть и женился государь наново, на Устинье Алексеевне, а все одно, не поменялось ничего. – А что Устинья? Думаешь, даст ей эта гадюка хоть что сделать? Да никогда! – Ты про царицу-то поосторожнее, сама понимаешь, она и язык вырвет. Девчонки огляделись, поскучнели, потом одна из них итог подвела: – Да… как была Любава государыней, так и останется, пасынок погневается да простит, а эта… ну и пусть себе за мужем хвостом ходит, хоть при деле каком будет, а не как та… рунайка. Устя бы и дальше послушала, да мимо ее уголка укромного девицы уж прошли, а за ними бежать да расспрашивать ни к чему. Но выводы она сделала и боярыню Пронскую к себе позвала. Та пришла, руки на груди сложила, воззрилась неуступчиво. Устинья ее ожиданий не обманула, улыбнулась, как в монастыре научилась у матушки-настоятельницы. Та и не таких обламывала, попади ей Степанида, так уползла б до мяса ощипанной, навек про улыбку забыла. – Поздорову ли, боярыня? – Благодарствую, государыня, здорова я. – А в палатах государевых, тебе вверенных, как дела обстоят, боярыня? – И тут благополучно все, государыня. – Да неужто? – Устинья удивилась, брови подняла. – Как так благополучно, когда в кладовых недостача, вечор девка руку на поварне обварила, а в горнице стекло ветром вышибло. Хотя и не ветер это, а царевич подсвечником кинул? Боярыня нахмурилась еще сильнее. – Так решено уж все, государыня. – Адам Козельский никого не лечил. – Так чего его к каждой дергать? Замотали руку – и не жалуется уже. – Стекло вставили, знаю я. А с недостачей что? Степанида замялась. Про недостачу ей ведомо было, но вот откуда что Устинья узнала? Устя нахмурилась, головой покачала: – Вот что, боярыня. Ты мне книги хозяйственные принеси сей же час, посмотреть хочу, кто и сколько ворует. И девку сенную чтобы сей же час Адам осмотрел. |