Онлайн книга «Предназначение»
|
Эх, не могли эти паразитки ритуалы свои летом затеять! Кончилось бы так же, а вот хоронить их куда как удобнее было бы! * * * Михайла напряжение Федора чувствовал, да спрашивать не решался. Сейчас царевич и в зубы мог отвесить, от доброй-то души. Уж под утро подуспокоился Федька, тогда Михайла и заговорил: – Мин жель, мы надолго ли на охоту? – Дней на десять. – Федор на Михайлу глазами сверкнул, но ответил уже спокойнее: – Может, и чуточку раньше вернемся. Как матушка напишет мне, так и ладно будет. – Хорошо, мин жель! Потешимся, тоску разгоним… Вроде и женат ты, а смотришь не соколом грозным, видно, тоскливо тебе… Федор на Михайлу чуточку добрее посмотрел. – Что, так видно это? – Кому другому, может, и не приметить, ты,мин жель, свои чувства хорошо скрываешь. А я тебя люблю, вот и приглядываюсь, вот и стараюсь. Федор до Михайлы дотянулся, по плечу его потрепал: – Служи мне верно, Мишка, награда тебе будет. Михайла себе награду сам бы взял, да только Федор не отдаст ему Устинью, так что… – Благодарствую, мин жель. Мне б наградой счастье твое было, да как устроить его – мне неведомо. Помрачнел Федор, в сторону посмотрел кисло. – Матушка говорит, образуется все, а только как – неведомо мне. И когда – тоже. Борька крепок, и Устя… Видеть не могу счастье их! Убил бы! За то, что не мне улыбается, – убил просто! И таким ядом глаза его налились, что Михайле тошно стало. Вот ведь… порченая тварь! Такого и пристрелить-то разве из жалости, все воздух чище будет! А впрочем… – Мин жель, когда государыня так говорит, образуется все! Обязательно! – Аська, дурища, затяжелеть должна, тогда легче мне будет. – Ну так… то дело нехитрое, затяжелеет! Ты, мин жель, тогда б не на охоту ехал, а к жене? – Молчи, дурак, о чем не знаешь! – Как прикажешь, мин жель. Хочешь – промолчу, хочешь – кочетом закричу, абы тебе хорошо было, душенька твоя радовалась. Федор фыркнул, Михайла кочетом прокричал. Только вот шутки шутками, а понял Ижорский, что свои планы есть у царицы вдовой. Страшноватые планы… Как Федор Устинью получить может? Да только ежели царь помрет. А сам Борис помирать не собирается, он и внуков дождется, крепок, сволочь! Михайла-то мог понять, когда бабе с мужиком хорошо, вот и мечтал он, чтобы Устя тоскливая ходила да смурная. Ан нет! И радуется она жизни, и под ожерельем драгоценным он раз у нее засос увидал. Крепок еще Борис Иоаннович. А значит… Цареубийство? Братоубийство? Хм-м-м-м… оно, конечно, смертный грех, только Михайла-то никого убивать и не станет. Он просто подождет. А Устинья… Когда он рядом в нужный момент окажется, он у нее согласия и спрашивать не станет – к чему? Уже спрашивал, все одно – отказала ему дурища. А значит… Увозом возьмем! Ежели не станет Бориса, она на что угодно пойдет, только б Федору в лапы не попасть. Наблюдаем-с. Ждем-с. * * * До утра ждала Любава кузена своего, переживала, нервничала. Куда ж ты запропастился, Платоша? Мало любви отпущено было государыне, пожалуй, иной кошке и то поболее досталось. А Любава – кого любила она? Мать любила, да не слишком, знала,что для Инессы она всего лишь способ привязать к себе боярина, дочь неполноценная. Так к ней Инесса и относилась: что ж, получилось, так терпеть будем, а жаль все же… Любить? Да где вы любящую ведьму-то видели? |