Книга По ту сторону тьмы, страница 36 – Р. С. Болдт

Тяжело вздохнув, я выключаю зажигание и выхожу из машины, перекинув сумочку через плечо. По необъяснимой причине кажется будто каждый мой шаг к закусочной отслеживается. Когда бросаю взгляд на дорогу, я никого не замечаю. Крошечные уколы осознания покрывают тело.

Когда я открываюдверь закусочной, крошечный колокольчик над ней звякает, оповещая о посетителе. Я вхожу внутрь, и глаза официантки тут же встречаются с моими. Она слегка приподнимает бровь, как бы беззвучно произнеся: «Опять вернулась, мм?»

У стойки все стулья свободны, и только один столик в дальнем углу занят. За ним сидят четверо мужчин в комбинезонах, у каждого из которых над правым карманом вышит «Гараж Эммита».Выглядят они подавленно, тихо переговариваясь между собой и заканчивая трапезу.

Набравшись храбрости, я подхожу и опускаюсь на тот же стул, на котором сидела в прошлую субботу. Кладу свою сумочку на пустой стул справа от меня, как раз, когда официантка прекращает уборку и подходит ко мне.

Её глаза критически оценивают меня, когда она останавливается передо мной. Она скрещивает руки, поджимая губы.

— Его сегодня не будет.

— Ох, — «ну, дерьмово».

— Выглядишь разочарованной. — Она смотрит на меня с подозрением.

Медлю с ответом. Разочарована ли я? Да, но только потому, что мне нужно поговорить с Бронсоном касательно матери и дочери. Вот и всё.

Я нисколько не увлечена им. Нет.

— Я просто… хотела поговорить с ним кое о чём.

— Ага-а… — Её знающий тон царапает мне кожу.

— Воу-воу, так, погодите, — поднимаю руки, произнесённые мною слова — категоричные и поспешные, — когда я говорю «поговорить», я действительно имею это в виду. Другие женщины может и вешаются на него, но это не про меня. Вдобавок, думаю, предельно ясно, что Бронсон не из тех парней, которые…

Захлопываю рот прежде, чем успеваю облечь в слова остальную часть своей мысли. К чёрту мой словесный понос.

— Не из тех парней, которые…? — Любопытство отражается на её лице, отгоняя толику её подозрения.

Вздохнув, решаюсь просто это сказать:

— Вы, очевидно, виделиэтого мужчину. Он… — я махнула рукой, как будто это само по себе проиллюстрирует «адски горяч», — а я, очевидно, просто я, — отшучиваюсь, пытаясь сгладить неловкость, но звучит лишь неуклюже и натянуто.

Останавливаюсь ли я на этом? Нет. Отнюдь нет. Мой словесный понос продолжается.

— Поскольку, знаете, я скучная и неброская, у меня практически нет друзей, так как работаю я в морге. Живу в окружении мертвецов и, признаться честно, с ними гораздо легче иметь дело, чем с большинством живых дышащих людей. — Когдая наконец замолкаю, чтобы перевести дух, она смотрит на меня, будто бы я уникальное создание полное странностей, только что обнаруженное ею.

Кем я, вероятно, и являюсь. С глубоким вздохом мои плечи опускаются, и я смотрю на свои руки, словно в них хранятся тайны мира. Почему я такая странная?

Наконец, она наклоняет голову в сторону.

— Как насчёт того, чтобы приготовить тебе наш фирменный завтрак? Немного торрихасадолжен помочь.

Я вскидываю голову с трудом удерживаясь от того, чтобы удивлённо не уставиться на неё. Ладненько. Этого я совсем не ожидала от неё услышать. Но она смотрит на меня взглядом, лишённого настороженности; взглядом, в котором больше материнской заботы.

— Звучит здорово, спасибо. — Хотя я без понятия, что, чёрт возьми, такое торрихас. Но, эй, в прошлый раз, когда я здесь ела, всё на вкус было неземным.