Книга Две хризантемы, страница 24 – Рико Сакураи

Нобунага снова удивился европейской почтительности, но, как истинный самурай, не подал виду. После завершения светских формальностей он произнес:

– Мое имя Ода Нобунага, я – посол императора.

Неожиданно худощавый португалец, тот, что с журавлиным носом, сказал на чистейшем японском языке:

– Я – брат Доминго, член ордена доминиканцев-проповедников. Прибыл на ваши земли в качестве миссионера.

Нобунага не знал значения миссионерства, но догадывался, так как был наслышан от корейских и китайских торговцев о том, как португальцы покупают у казны прибрежные земли, где строят свои храмы, в которых почитают распятого на кресте человека Иисуса Христа. Мало того, они пытаются и других убедить, что вера их единственно правильная и если примешь ее – непременно попадешь в рай. Что такое рай, Нобунага догадывался – нечто, похожее на вечно цветущие сады Аматэрасу…

К послу подошел важный пожилой господин, совершенно седой, одетый в темно-синий бархатный камзол, отделанный золотой вышивкой, такого же цвета трико, плащ насыщенного вишневого оттенка, поверх которого виднелась массивная золотая цепь со вставками из рубинов, ноги его облачали высокие ботфорты из мягкой кожи. Шляпу португалец держал в руках, видимо считая непочтительным надевать ее во время беседы с послом.

Брат Доминго быстро перевел разговор своему патрону, который тут же с жаром произнес:

– Граф Игнацио ди Латорго, эмиссар Его Величества Португальского, приветствует вас на своем судне, а также выражает надежду, что вам понравится оказанный прием и послужит дальнейшему взаимопониманию двух великих держав. Он приглашает вас, господин посол, в кают-компанию, чтобы испить чаю и провести время за приятной беседой.

Нобунага кивнул:

– Поблагодарите господина Игнацио. Ибо я с ним совершенно согласен в том, что наши державы – самые великие.

Брат Доминго бегло перевел ответ посла. Граф сдержанно улыбнулся при упоминании о великих державах, потому как Португалия в силу своих амбиций и территориальных претензий считала великими лишь тех, кто мог дать ей достойный отпор. По мнению Его Величества короля Португалии, Япония таковой не являлась.

В Киото посол возвращался в глубокой задумчивости. В течение двух дней начиная с часа Змеи и вплоть до часа Собаки Нобунага общался с португальцами и многое узнал. Теперь он тщательно обдумывал, как с выгодой использовать полученные сведения.

Его предположения по поводу того, что Португалия не собирается захватывать страну, подтвердились. Иностранцы были лишь заинтересованы в миссионерстве, считая японцев язычниками, поклоняющимися духам природы. И как водится, прибыли спасать их грешные души, чтобы открыть путь к вечной жизни.

Нобунага усмехнулся, неожиданно ему пришла мысльо том, что если бы у Четырех морей был такой флот и военный потенциал, как у Португалии, то самураи вместе с синтоистскими и буддистскими монахами вполне бы могли высадиться в Европе, дабы обращать этих странных самоуверенных людей в свою веру.

Осеннее солнце постепенно скрывалось за горой Арасияма^[20], когда посол и его отряд, миновав Западные ворота, въехали в город и направились на улицу Нидзё, что рядом с императорским дворцом. Именно там Нобунагу с нетерпением ожидал советник Фусю.

Дом Фусю был просторным, состоял из нескольких ярусов, во всем чувствовалась утонченность и тяга к прекрасному. Даже перегородки дома были расписаны столь изящно, что Нобунага невольно залюбовался.