Книга Две хризантемы, страница 32 – Рико Сакураи

По прибытии в Адзути Нобунага намеревался отдать приказ: всем вассалам собраться с отрядами байсинов^[26]и встать лагерем вокруг замка.

Тория сидел на коленях перед жаровней. Тепло, исходившее от углей, едва ли могло согреть его истерзанную душу…

Рядом, в соседней комнате, рожала Мику. Она мучилась почти два дня. Сначала она сильно кричала и стонала, даже Тоётоми Хидэёси, услышав ее крики, поспешил справиться о том, как проходят роды. Все-такиженщина была когда-то его наложницей.

Госпожа Манами прекрасно знала о связи Мику со своим сыном и была безгранично благодарна наложнице, ибо Тория стал мужчиной – пропала вспыльчивость, непредсказуемость, лень; поступки его приобрели обдуманность и благородство. Узнав о беременности наложницы, госпожа Манами возрадовалась и возблагодарила богов, ибо теперь убедилась наверняка – ее сын сможет иметь наследников.

Как только у Мику начались схватки, госпожа Манами сразу пригласила двух лучших повитух, которые в свое время помогали ее детям появиться на свет, и сама присутствовала у ложа роженицы.

Казалось, сначала ничего не предвещало беды. Наложница, как и положено, ощущала схватки, они становились все чаще и сильней. Но должны были в итоге привести к тому, что на свет появится дитя, зачатое Торией. Увы, прошло слишком много времени – роды так и не начинались.

Повитухи осмотрели роженицу, на ощупь, руками определив, что ребенок перевернулся. Отчего же он не хотел покидать чрево матери? – недоумевали они, ведь Мику рожала третьего ребенка.

Прошло два дня, а женщина продолжала мучиться, она обессилела, не могла кричать, лишь стонала.

Одна из повитух распахнула перегородки, ведущие в комнату, где Тория пытался согреться около жаровни – его бил озноб. Увидев пожилую женщину, он тотчас встрепенулся:

– Как она?

Повитуха смиренно поклонилась и села на татами.

– Плохо, мой господин. Ребенок перевернулся, но не желает покидать чрево матери. Отчего так происходит, нам неведомо. Может быть, он заранее не хочет жить?

– Что ты говоришь?! – возмутился Тория. – Придержи язык!

– Воля ваша, господин. Я многим младенцам помогла появиться на свет и многим матерям облегчила муки… Но сейчас… я бессильна. Возможно…

– Что? Говори!!!

– Этот ребенок ваш, господин. И вам решать: будет он жить или нет. Боюсь, что Мику умрет в любом случае.

Тория не выдержал: он схватился за голову и зарычал, словно раненый тигр:

– Почему?! Почему?!

Повитуха не знала, что и ответить… сказать, что такова воля богов? Тогда действительно: почему их воля столь жестока?

Ей приходилось наблюдать за многими смертями.

– Господин!

Голос повитухи вывел Торию из оцепенения. Он очнулся и удивленно воззрился на пожилую женщину.

– Что? – спросил он еле слышно.

– Ее придется рассечь кинжалом, только тогда дитя появится насвет. Промедление может привести к гибели обоих. Ваше слово, господин? – Повитуха согнулась в поклоне.

– Скажи, ты помогала моей матери разродиться? – неожиданно спросил Тория.

– Да, господин, – смиренно ответила повитуха.

– Так помоги моему ребенку!

Пожилая женщина прекрасно поняла, что имел в виду господин Тория – это означало приговор для Мику и спасение для неродившегося младенца.

Последнее, что услышал Тория, – плач ребенка. Он не выдержал, взял кинжал, откинул рукав кимоно и уверенным движением рассек себе левую руку от кисти до локтя. Кровь хлынула на светлый татами. Тория не чувствовал боли, с наслаждением наблюдая, как татами приобретает красный цвет.