Книга Частная практика, страница 42 – Карина Демина

Парень кивнул.

— Погоди. Сперва давай, вниз его… мало ли.

Это вот его «мало ли» резануло по ушам, и почудилось в нём скрытое беспокойство. А ещё неуверенность и даже страх. Хотя страх Катерина, пожалуй, придумала. Страшно было ей.

— Это… это ведь не каталепсия, — сказала она, когда внук Погожина и ещё какой-то смутно знакомый молодой человек унесли Гремислава. — Это ведь…

— Скажем так, состояние сходное. А ведь я предупреждал… ладно, если вытащим, потом выскажу про всё. Дело в том, уважаемая Екатерина Алексеевна, что этот бестолковый молодой человек дважды попал под ментальное воздействие. И в первый раз оно было довольно длительным.

— Провал в памяти.

— Он самый. И разум пытался восстановиться. Он бы и восстановился черезнеделю-две или там пару месяцев.

— Что та тварь сделала?

— Полагаю, осознав, что попалась, ударила. Жорники сами по себе неплохие менталисты. Действуют грубо, а тут вовсе прямым ударом. А это… как пальцами в свежую рану. И теперь его разум расколот.

— И как… быть?

Молчание было ответом.

— Должен же быть способ! Если бы всё, вы бы…

— Успокойтесь, — сказал Погожин таким тоном, что Катерина и вправду успокоилась. Правильно. Что это она. Паника ещё никому и никогда не помогала. И ей надо взять себя в руки. Выдохнуть.

Унять дрожь.

— Способ… скажем так… с точки зрения физической он вполне здоров. И я прослежу, чтобы здоровью его ничего не угрожало.

— Но?

— Но без помощи это будет просто существование телесной оболочки. Весьма нужной, поскольку разорванная между близнецами связь восстанавливается и повторный обрыв её скажется на здоровье другого княжича…

— А оно вас волнует?

— Не только меня.

Да, тоже правда.

Успокаивать других куда проще, чем успокаиваться самой. Катерина старается, старается, а оно всё никак.

— Разум, к сожалению, мне не подвластен. Я могу стабилизировать работу функционально, но то, что происходит внутри…

— А кто может?

Погожин вытащил из кармана белый платок и протянул. И только тогда Катерина поняла, что руки у неё в крови. В засыхающей, какой-то черно-бурой крови.

— Вы, — сказал целитель. — Вы можете.

Нет.

Это… это шутка?

Или нет?

Подвал здешний на подвал не похож. Если не брать в расчёт отсутствующие окна, то вполне себе уютная палата. Белые стены. Кровати. На одной спящей красавицей застыла Настасья, и Катерина подошла к этой кровати, чтобы убедиться, что сестра жива. Спит просто.

Спит.

Щеки порозовели. Да и вид уже не настолько измождённый. Усталый пока, но эту усталость за три дня не повывести. Вот она удивится-то, проснувшись. Муж-нежить, жених-княжич… и целители, и магия, и это вот всё. Поневоле начинаешь завидовать. Катерина бы тоже уснула.

Но нельзя.

— Ваш мир, как мне кажется, довольно уникален, — голос Погожина мешает думать. — С одной стороны магии здесь нет. С другой… ваша подруга оказалась некромантом. Сестра — целителем. Дети… ещё преподнесут сюрпризы. Так что ваш ментальный дар смотрится вполне уместно.

У неё?

Дар?

Катерина не чувствует.

— Конечно,я не уверен в том… хотя… скажем так, вы ведь довольно легко находите общий язык с пациентами. И проблемы их вам ясны. Вы просто привыкли, что так оно было всегда.

Да. Наверное.

Ей говорили, что у неё талант. Что людей она чувствует преотменно. А она их и вправду чувствовала. Как-то вот так… нутром, что ли? Может, поэтому ей Настасьин жених сразу и не понравился? Поняла, что он не человек? Только понимание внутреннее не сумело убедить разум.