Онлайн книга «Частная практика»
|
— Не угадал, некромант… …не угадал. Не… — Гремислав! — крик пробивается сквозь смех твари, который, смешавшись с рёвом ветра и громыханием там, снаружи, лишает разума. — Гремислав, ты меня слышишь? — Слышу. Надо обернуться. — Это… не настоящее… этого нет. Нет? Есть. Девушка, что растянулась у ног его, руками зажимающая живот свой. И тёмные потёки крови сквозь пальцы. А тут же тонкий бабий крик: — Убийца! Он убийца! — верещит почтенная барыня, обеими рукамихватаясь за грудь. — Убийца! Он убийца! Снасильничал! И взмахивает руками. Широкие рукава её ночного халата расправляются атласными крылами. А Гремислав оглядывается. Где он? Как он… как он тут… это другая комната. Девичья явно. Высокая кровать с резными столбиками. Бархатный балдахин прихвачен лентами. На полу — ковёр восточный. А на нем — девушка в разодранной рубахе. Её нагота бросается в глаза, она какая-то бесстыдная… Это не он. Не он. Он не мог… Клинок перерезает горло старухе, и та захлёбывается клёкотом. А потом падает… и сын её, спросонья растерянный, тёплый, тоже падает… и тварь хохочет. Гремислав убил! Убил… или ошибся? Неужели он… Ошибся? И не было никакого кукольника? Тьма… тьма бывает разной… экспертиза на пожарище — не самая точная вещь. А могли и нарочно исказить данные. Пожалеть… прикрыть его… случалось подобное, пусть и не с Гремиславом. — Тише, — говорят ему и теплые руки касаются плеч. — Не пытайся идти напролом. Только всё перемешается. Люди бегут. Надо их остановить… но вилы пробивают одежду и бок, и боль затапливает сознание. И смех в голове смолкает. И… — Навязанные воспоминания тем и опасны, что со временем их тяжело отличить от настоящих, — рядом появляется женщина, которой в этом мире быть не могло. — Я не хотел… не хотел… я не знаю, как это получилось… — Никак, — она смотрит без жалости. — Сделай вдох. И выдох… здесь ты не дышишь, это сфера разума, как понимаю… всегда мечтала заглянуть в чью-то голову. Дурные мечты имеют обыкновение сбываться. Но дыши. Физиология очень даже влияет. Будем разбираться. — Я убил. — Или тварь тебе подарочек оставила. Прощальный. — Я… Рука закрыла рот. — Сначала. Я видела. Нужно отделить одно от другого. Если подарок навязанный… Поёт. Кто-то поёт. Так знакомо и нежно. Почти как мама… мама пела колыбельную, но всегда отворачивалась, пряча слёзы. Теперь она обрадуется. Или… — Так, если ты сразу поверишь, что ты убийца, мы ничего не сделаем, — жёстко говорит Катерина. — Пение… пение в голове. — Хорошо. Разум — такая штука… он не любит вмешательства. И будет защищаться. Ясно? Да. Наверное. — Как мне разобраться? — Гремислав задаёт вопрос. Правильный ли. — Искать. — Что? — Несостыковки. Она пришла к тебе? Или тык ней? — Она… ко мне. — Тогда как вы оказались в её комнате? Песня звучит громче, словно желает оборвать этот слишком опасный разговор. — Ты знал, где её комната? — Катерина тоже не отстаёт. — Нет. — Ты был в доме? — Нет. Меня… встретили… встретили на дороге. За деревней. Проводили… к дому и проводили. Там чай. На террасе. Разговор. Потом гроза… грозы там злые. Мне предложили остаться. Это по правилам. Гостеприимство. Я согласился. Если проговаривать вслух, то становится легче. — Отвели во флигель. Странно… — Что странно? — Слуги. Служанки. Они живые. Много. Даже матерый кукольник не способен управлять сразу таким количеством людей… но странно не это. Они слушались не только барыню, но и девушку. |