Книга Она и зверь. Том 1, страница 66 – Maginot

Эрцгерцогиня решила оставить Териода в спальне, поскольку боялась, что из-за запаха крови животные инстинкты возьмут верх, он накинется на барона и разорвет того на части. Справедливости ради, Астина и сама желала, чтобы барона растерзали на мелкие кусочки. Так что, будь рядом острые клыки зверя, она бы не стала сдерживать его порывы.

Астина откинулась на спинку кресла, чувствуя, как тревожно бьется ее сердце. Она крайне устала от тех волнений, которые пришлось пережить в последнее время. Она прикрыла глаза тыльной стороной ладони: приятное чувство прохлады смогло ненадолго снять жар и усталость.

Эрцгерцогиня, казалось, была слегка не в духе, поэтому Оливер колебался. Но спустя некоторое время он все же отважился перейти к сути того, что волновало его уже достаточно давно.

– Ваше высочество, до вашего замужества и вступления в права эрцгерцогини это еще можно было понять, но почему вы продолжаете обращаться ко мне формально?

– Оливер, скажите, сколько вам лет?

– В этом году… исполнится семьдесят, – нервно ответил дворецкий. Возможно, для Астины это подходящий момент, чтобы отправить его на пенсию.

Оливер был довольно бодрым для своего возраста и хорошо справлялся с обязанностями, но если она волновалась по поводу его работы и считала иначе, то ему не оставалось ничего другого, кроме как отступить и дать дорогу молодым.

Однако ответ Астины был неожиданным:

– Вот именно.

– Простите?

– Я вообще не позволяю себе фамильярничать со старшими. Видно, меня плохо воспитали, – выпрямив спину, ответила она.

Ее вторая фраза вызвала явное непонимание. Это потому, что уважительное обращение к взрослым, на первый взгляд, дань вежливости. Однако для Мартины, монарха, основавшего целую империю, это было действительно «неправильным» воспитанием.

Если бы Мартина родилась дочерью императора и выросла законной наследницей, то, возможно, презирала бы всех, но ее мать была простой кочевницей. Красивая и сильная Оуэн жила жизнью, в которой никому не приказывала. Поэтому она могла научить свою дочь лишь быть доброй и уважительно относиться к старшим.

Мартина постепенно подминала под себя всесословия, ее авторитет рос, но лишь одно оставалось ей неподвластным: возраст. Мартина запомнила все, чему научила ее мать, и хранила эти знания глубоко в сердце – по-другому быть не могло. Ведь все, что дало ей силу защищать свою жизнь, а в конечном счете и отомстить, было результатом поучений Оуэн.

Астина постучала пальцами по руке и задумалась.

«Сейчас мне могло быть… за шестьдесят».

Астине исполнилось девятнадцать, Мартина же умерла в сорок два года. Если взять в расчет прожитые дни, то сейчас ей было бы уже шестьдесят лет. Естественно, в таком почтенном возрасте она могла обращаться неформально ко всем, к кому пожелала бы.

Честно говоря, Оливер прожил слишком долго. Средний возраст в империи Карабелла был значительно меньше. Астина предполагала, что в эрцгерцогстве можно сосчитать на пальцах одной руки тех, кто был такого же возраста, как и она сейчас. Оливер был исключительным случаем даже для Астины.

«К тому же я не ощущаю себя настоящей эрцгерцогиней. Пройдет год, мы разведемся, и я снова стану для этого места никем».

С другой стороны, Астина не была столь учтива к старшим в Академии. Конечно, она была вежлива с профессорами, но никогда не могла заставить себя обращаться на «вы» к студентам. Как она могла считать их старшими, если на их губах еще не обсохло материнское молоко?