Книга Безумные Альфы, страница 134 – Ленор Роузвуд

Чума кивает, понимая мой немой приказ. Его движения текучи и точны: он проводит ключ-картой и скользит в контрольную. Если временная карта сработала, я искренне сомневаюсь, что здесь найдётся что-то действительно полезное, но проверить всё равно стоит. Я перевожу внимание на окна вдоль дальней стены. Усиленные, но не непробиваемые. Я отмечаю их расположение. Потенциальные пути отхода, если всё пойдёт по пизде.

А в нашей работе всё всегда идёт по пизде.

Глухой грохот раздаётся в комнате. Я резко разворачиваюсь, рука инстинктивно тянется к оружию. Виски застыл, а у его ботинок по полу рассыпалась опрокинутая стопка чашек Петри. Я сверлю его взглядом, челюсть сжимается от с трудом сдерживаемого раздражения. Его неуклюжесть может похерить всю операцию.

Но Чума не теряет ни секунды. Он налетает на Виски, и в голосе — чистое презрение, когда он обрушивается на него:

— Ты, абсолютный болван! Ты что творишь, своими грязными лапами трогаешь тонкое оборудование?

Речь резкая, отрывистая — идеальная копия раздражённого учёного.

Глаза Виски расширяются, по лицу пробегает вспышка паники. Он открывает рот, но ни звука не выходит. Я вижу, как у него в голове крутятся шестерёнки — он отчаянно пытается придумать ответ, который нас не спалит.

Чума не даёт ему шанса. Он резко поворачивается ко мне.

— Вот почему нам не нужны эти мускулистые пещерные люди, шляющиеся по лабораториям. Посмотрите на этот бардак, — шипит он, взмахивая рукой в перчатке в сторону чашек у ног Виски.

Я стискиваю зубы, загоняя обратно рычание, которое рвётся наружу. Каждый инстинкт орёт поставить Виски на место.Но нельзя. Не под камерами. Не когда вся миссия висит на волоске.

Я глотаю гордость и подыгрываю.

— Прошу прощения, доктор, — выдавливаю я вриссианским акцентом. Он у меня хуже, чем у Чумы, и это мягко сказано. — Мы будем осторожнее.

Чума фыркает — слишком уж натурально.

— Уж постарайтесь. Эти эксперименты слишком важны, чтобы их ставили под угрозу такие… неуклюжие олухи.

Он проскальзывает мимо нас обратно в коридор.

— Уберите это.

Я приседаю, собирая рассыпавшиеся чашки Петри, едва скрывая раздражение. Лицо Виски налилось краской, челюсть сжата так сильно, что на шее пульсирует вена. Он уже не играет роль. Он реально взбешён.

— Полегче, — бормочу я себе под нос, достаточно тихо, чтобы услышал только он. — Это спектакль.

Виски хмыкает и с силой швыряет пригоршню битого стекла в утилизатор рядом.

— Ёбаный мудак, — рычит он. — Всегда надо зайти слишком далеко.

Я бросаю на него предупреждающий взгляд. Сейчас не время позволять его задетому эго угробить наше прикрытие.

— Заткнись и сосредоточься.

Честно говоря, я его понимаю. Хоть я и более расчётлив, чем Виски, мои инстинкты альфы тоже ревут, требуя разнести всю эту лабораторию к чертям и разбираться с последствиями потом.

Мы работаем в напряжённой тишине, собирая последние осколки. Я чувствую, как от Виски волнами идёт злость — едкий запах альфы на грани. Он заставляет и мои зубы скрипеть, инстинкты встают дыбом, принимая вызов.

Я делаю глубокий вдох, заставляя мышцы расслабиться. Мы не можем позволить себе сорваться. Не здесь. Не сейчас.

Когда мы заканчиваем, я замечаю движение краем глаза. Чума прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди, и с хищной ухмылкой наблюдает за нами. На секунду мне хочется стереть это самодовольное выражение с его лица к чертям. Он слишком глубоко вжился в свою роль — если это вообще роль. Всё выглядит настолько убедительно, что я уже и сам не уверен.