Книга Безумные Альфы, страница 35 – Ленор Роузвуд

Наверное, мне стоит просто сидеть в комнате, держать голову ниже и не привлекать лишнего внимания. Но стены начинают сжиматься вокруг меня, мысли и воспоминания давят так сильно, что становится трудно дышать.

Мне нужно двигаться. Нужно сделать хоть что-то, чтобы не дать тьме внутри поглотить меня.

Я брожу по комплексу, шаг за шагом уходя всё дальше в его сердце. Это огромный лабиринт коридоров и помещений, большинство из которых наглухо заперты. Я пробую ручку в лазарете Чумы — скорее из праздного любопытства, чем из настоящего ожидания чего-то — но дверь не поддаётся.

И я не знаю, чему радоваться больше — облегчению или разочарованию.

В конце концов мои ноги приводят меня в просторный тренировочный зал. Пол устлан матами, вдоль стен выстроены ряды тренажёров и тяжёлых весов. Небо и земля по сравнению с тесными, грязными камерами Центра Перевоспитания, где единственной физической нагрузкой была та работа, которую они считали полезной для нашего «перевоспитания».

Я щёлкаю выключателем, погружая зал во тьму, и продолжаю путь по коридору, пока не оказываюсь у кабинета, где Тэйн обычно запирается. Там он проводит большинство тех совещаний, от которых меня хотят держать подальше. Мой взгляд цепляется за небольшой закуток в углу, и брови взлетают вверх от удивления.

Это библиотека. Или, по крайней мере, её подобие. Полки заставлены пёстрым набором книг и пособий.

Я приближаюсь, проводя пальцами по корешкам, читая названия. Большинство — пропагандистские издания Совета, воспевающие «гордую нацию» Райнмих и необходимость поддерживать порядок любой ценой. Остальные — толстенные книги о военной стратегии и тактике, страницы в них пожелтели от частого использования.

Но нанижней полке я замечаю тонкий томик, который сразу притягивает взгляд. Я вытаскиваю его, и на губах мелькает кривоватая улыбка, когда я читаю название.

«Омега: подробное руководство по биологии и поведению».

Я пролистываю страницы, охватываемая странной смесью любопытства и отвращения. Книга устаревшая, насквозь пропитана псевдонаучным бредом, которым оправдывали угнетение омег на протяжении поколений. Но видно, что кто-то её тщательно изучал — на полях пометки, выделенные абзацы.

Готовились ко мне.

Я закатываю глаза.

Они стараются — по-своему, неуклюже, ошибаясь на каждом шагу. Стараются понять меня, разобраться, как обращаться с этим странным существом, которое свалилось им на голову.

Это больше, чем кто-либо в Центре делал для меня.

И всё же меня одновременно смешит и злость берёт от мысли, что про омег написаны целые книжные полки — в то время как нам самим Совет запрещал читать. В Центре нам преподавали, как строить гнездо, как принимать узел, как готовить, как ухаживать за потомством, которое мы были обязаны «производить» — но всё это было направлено только на то, как угодить альфе. Никогда — на то, чтобы мы понимали самих себя. Потому что, в их мире, омеги существуют толькодля альф.

Всё остальное — сноска.

Мешающий фактор.

Моя собственная мать не умела читать. Она едва могла расписаться. Но она сделала всё, чтобы научить меня. Выменяла уроки у старого беты в лагере, который когда-то был школьным учителем, платя за них своим вязанием.

Я помню, как мы сидели, прижавшись друг к другу, на узкой койке в нашем крохотном шатре, а я выводила слова в драгоценной книге, лежавшей у меня на коленях. Мама смотрела, не отрываясь, с таким чистым, ничем не прикрытым обожанием… глаза блестели от сдерживаемых слёз.