Книга Безумные Альфы, страница 37 – Ленор Роузвуд

— Есть место, куда мы можем пойти? — шепчу я. — Где… нас никто не найдёт?

Он кивает снова, на этот раз решительно. Разворачивается и идёт по коридору, двигаясь почти бесшумно, несмотря на свой огромный рост. Мне приходится торопиться, чтобы не отстать, — его шаги вдвое длиннее моих.

Призрак ведёт меня глубже в комплекс — мимо казарм, тренажёрных залов, оружейной. Наконец он останавливается перед неприметной дверью.

Он открывает её и жестом приглашает войти.

И я понимаю: это его комната.

Суровая и почти пустая: узкая койка, которая явно мала для него, потрёпанный комод и маленький стол, заваленный металлическими деталями и проводами.

Он не живёт с остальными. Это его выбор?

Или… они просто боятся его?

Слишком много вопросов, от которых у нормальной омеги должны бы подгибаться колени в страхе. Но я всё равно переступаю порог.

Я сажусь на край его кровати, внезапно чувствуя себя неловко, почти неуместно. Призрак стоит передо мной, его огромная фигура почти полностью заполняет пространство. Мне приходится запрокидывать голову, чтобы встретить его взгляд. И его размер вызывает у меня дрожь.

Но не от страха.

От чего-то другого.

Чего-то, чему я пока не хочу давать имя.

— Итак, — говорю я, насильно вкладывая в голос ту лёгкость, которой совершенно не чувствую. — Давай начнём с «привет»?

Призрак кивает. В уголках его глаз появляются едва заметные морщинки — единственный признак улыбки под этой вентилируемой, похожей на морду маской. Я вижу такое впервые. Он поднимает огромные руки, пальцы которых складываются в изящный жест… удивительно тонкий для такого гиганта.

Я внимательно смотрю, как он показывает знак «привет», и повторяю движение своими, куда более хрупкими пальцами. Выходиткоряво, неуверенно, но в груди всё равно вспыхивает тёплая искорка, когда он одобрительно кивает.

Мы переходим к алфавиту — и каждую букву нужно выучить заново. Какие-то жесты даются проще, другие заставляют пальцы выворачиваться в непривычные формы. Призрак невероятно терпелив — направляет меня, поправляет, его прикосновения лёгкие, аккуратные, в разительном контрасте с его пугающей внешностью.

Время будто растворяется. Мы сидим напротив друг друга, и наши руки двигаются в общем ритме, высекая между нами новый, странный, тихий язык.

Комплекс, стены, Совет, страхи — всё исчезает. Остаёмся только мы двое.

И постепенно… я расслабляюсь. Плечи опускаются, туго стянутая тревога в груди медленно распутывается.

Это опасно. Опасно позволять себе слабость в мире, где подобное может стоить жизни.

Но здесь, сейчас…

Мне плевать.

Когда наши пальцы случайно соприкасаются, по моей руке пробегает острая искра — быстрая, электрическая. Я поднимаю взгляд, дыхание застревает в горле и…

Он уже смотрит. Смотрит так, что воздух в лёгких превращается в пепел.

Момент замирает. Хрупкий, как тонкое стекло. Стоит ему дрогнуть — и мы рухнем куда-то, откуда не будет пути назад.

И потом — медленно, осторожно…

Призрак поднимает руку к моему лицу.

Его пальцы грубые — натёртые, в шрамах от тягучей, беспощадной жизни. Но его прикосновение… нежное. Он убирает прядь с моего лба, подушечкой большого пальца скользит по краю моего уха.

Я невольно тянусь навстречу, закрываю глаза, дрожа от его прикосновения. Я сейчас не в течке, но его рука на моей коже…