Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 130 – Евгения Александрова

Страсть зарождалась медленно, и Арнеина позволила императору завладеть своими губами, разжечь внутри огонь. Его дыхание опаляло, страх мешался в крови с возбуждением, но он ни слова не сказал про то, что чувствует что-то особенное. И она поддалась ему снова, уступая шаг за шагом, пока не оказалась в мягких объятиях пуховой перины на постели, пока твёрдое, как и двадцать лет назад, тело Сиркха не накрыло её сверху.

Но эта тяжесть была желанной и хотелось ещё большего… Даже если он всё узнает. Значит, так распорядились боги… Арнеина ощутила, как её спина касается мягкой ткани покрывала, а его тело накрыло её.

Что, если он почувствует то, что она пытается скрыть? Этот будет конец. Но руки императора вместо того, чтобы сжать, лишь нежно скользнули вдоль её спины. Сердце забилось сильнее, и пальцы инстинктивно сжали кольцо. Оно казалось холодным, но где-то в глубине тлела слабая искра тепла.

Её руки скользнули к его волосам, пальцы зарылись в густую тёмную шевелюру, а его руки удерживали её талию, притягивая ближе.

Арнеина позволяла его губам целовать скулы, шею, сама искала их и находила: такие желанные, большие губы, жесткие и непреклонные с другими, умеющие убивать своим словом и властностью — в которой не было жестокосердия, лишь воля богов и высшая, одна ему ведомая справедливость… но такие нежные и податливые с ней, такие человеческие, с которых срывались порывистые выдохи.

И снова она была такой хрупкой в его руках, такой гибкой, словно воды горячих источников, стекающих по скалам, обнимающих их всей своей нежностью, напитывающих суровую землю жизнью.

Мгновения их близости стирали грани между живым и мёртвым, между временем, которое переставало существовать, будто так было всегда — и всегда будет.

И в момент наивысшего блаженства Арнеина, утопая в пуховой перине, металась лихорадочно от бьющего по нервам безумия, от той сладости и силе любви, которая захлёстывала её с головой, топила в своём неистовстве, повторяла беззвучноего имя и видела его глаза — полуприкрытые, ясные, что ловили её эмоции и страсть и сами тлели опасными угольками, точно далекими звёздами, в темноте зрачков.

— Иди ко мне, — прошептал Сиркх после шумного судооржного вздоха и уложил на себя сверху с нежностью.

Широкие ладони гладили её спину, губы нежно прикусывали шею, мочку уха, а Арнеина впивалась пальцами в его мощную, непробиваемую грудь с каменными мускулами так, будто хотелось сделать больно — от невысказанных слов, от бури в сердце, от того, как много в ней любви! Так много, что это становится невыносимым. Нельзя молчать, нельзя скрыть это, нельзя не закричать от избытка чувств…

Она едва не до крови прикусила губу.

— Я люблю тебя, — прошептал он, — спасибо, что снова делаешь меня живым.

Ты не знаешь. Но ты должен знать.

Арнеина улеглась сбоку и Сиркх повернулся к ней лицом, вынуждая встретить его взгляд. Его глаза, такие яркие и голубые, казались живыми огнями, от которых некуда было спрятаться.

Её мощная, непробиваемая, полная божественной силы скала. Человек, вокруг которого она, точно верный спутник, проводит свою жизнь. Мужчина, с которым она эту жизнь разделила — добровольно и по воле богов. Тот, к кому так стремиться её сердце, будто хочет соединиться в едином ритме.

И он — император огромной Империи, удерживающий её одной своей волей и мощью, объединив народы и верования, всеми силами ведущий людей за собой — к тому процветанию, о котором говорил ещё в начале пути. Ведущий человечество к звёздам, с которых прибыл, как и она.