Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 76 – Евгения Александрова

Никто из служанок не маячил в комнате. Приказ не прикасаться к императрице они выучили давным-давно. Уроки, которые преподал Сиркх, не пропали даром. Она научилась защищаться так, что никто не мог нарушить её границы, однако у защиты нашлась обратная сторона: Арнеине доставляли физический дискомфорт любые чужие прикосновения к коже.

“Я прямо как дикообраз, — фыркнула Арнеина сама себе, обхватывая себя за голые плечи, по которым побежали мурашки. — Мне не хватает только длинных шипов”.

Единственный, кому она позволяла прикоснуться к себе, был сам Сиркх.

И вот ребенок — чужая душа, которая связана с её телом. Но он не вызывает отторжения. Арнеина со странной лаской провела ладонью по плоскому ещё животу.

Зачем она сохранила жизнь блаженному, упавшему под копыта? Так сказали боги или страх, что её тайна скоро достигнет императора? Глупо ждать, что он не заметит. Ребенок — это то, что нельзя надолго скрыть. Арнеина ложилась спать и просыпалась с этой мыслью, пока её разум так лихорадочно искал выход. По счастливому стечению обстоятельств Сиркх уехал из столицы, оставалось несколько важных дел и визитов, зато у неё было время, которая она могла провести наедине, чтобы найти способ… сохранить ребенка и саму себя.

Она покинула ванну, только когда вода начала остывать. Надела теплый халат и принялась расхаживать по комнате, чувствуя растущее напряжение. Тоненький молоточек стучал по вискам, рождая головную боль. Откуда-то изнутри поднималась теплая тошнотворная волна, и всё вокруг причиняло дискомфорт. Не радовала ни тишина, ни волнующий вид на просторные горы и лес, ни спасительное одиночество.

Длинные брюки на манер одежды дарханов и длинная туника — свободная и комфортная до середины икры и с высоким воротом — закрыли тело от чужих взглядов. Арнеина посмотрела на себя в большое напольное зеркало в самой простой деревянной раме, набросила на плечи накидку с небольшим меховым воротником и вышла из комнаты.

— Ваше величество, — поклонился слуга.

— Бродяга жив?

Быстро подняв сначала удивленный, но тут же смиренный взгляд на императрицу, он мигом понял, о чем речь, и отозвался:

— Посланник Скадо был исцелен по вашемуприказу, ваше величество. Мне сказали, что вы будете спрашивать. Он жив и в сознании.

Арнеина молча кивнула и направилась по темному деревянному коридору. Слуга сообразил, что она желает видеть несчастного и бросился перед ней, еще раз склонившись и без слов указав дорогу к дальним помещениям резиденции, где иногда останавливались гости императорской четы.

— Сюда, ваше величество.

Перед дверью она чуть было не споткнулась, но тут же взяла себя в руки, запахнула туже свободную длинную накидку и вошла, пригнувшись, в комнату с низким потолком. Здесь, наверное, обычно останавливались слуги. Окно было крохотным, чадила свечка в одиноком подсвечнике, на койке у окна лежал бродяга с закрытыми глазами.

Императорский целитель при виде императрицы покорно склонился и, быстро уловив настроение ее величества, покинул комнату без лишних объяснений.

— Вы пришли, ваше величество, — улыбнулся бродяга, лежа с закрытыми глазами.

Дышал он сипло и с натяжкой, точно изо всех сил заставлял организм делать это, чтобы не умереть. А делать это было больно: ранение ещё давало о себе знать, и Арнеина легко чувствовала эту боль.