Книга Укушенная, страница 178 – Джордан Стефани Грей

— Ты всегда должен вести себя как полный кретин?

— Могу обещать тебе, что это не притворство, — процедил Син сквозь зубы.

— Наша помолвка запомнится надолго, — говорит Эви, и теперь настала её очередь покопаться в откровенной нечестности.

Син кивает.

— Дети наших внуков будут рассказывать о нашем славном деле.

Ложь.

— Не могу дождаться, когда мы с тобой соединимся, — говорит Эви с совершенно невозмутимым видом.

Ещё одна ложь.

К сожалению, от этих косвенных признаний мне не становится легче. Если только Син не найдёт убедительных доказательств сегодня вечером, эти двое будут помолвлены через две недели. Даже если они этого не хотят, даже если они всё время будут брыкаться и кричать, они будут вместе до конца своих дней. И я либо буду наблюдать за развитием событий, либо останусь Волком-Одиночкой, брошенным умирать. Я кладу руку на живот, желая унять приступ тошноты и желчи. Но нет. Светлые волосы Сина падают на его потрясающие красные глаза. Его острый подбородок напрягается в очередной фальшивой улыбке. Он красив. Я чувствовала его руки на своем теле, его язык, его губы. И, боже, он прекрасен, но он не мой.

Я отступаю к бару, оставляя их препираться, и в оцепенении сажусьна табурет.

«К чёрту моё будущее, Ванесса».

Но он не мог сделать это без причины. Син бросает на меня взгляд и хмурится. К этому времени Эвелин уже отворачивается от него и занимает столик напротив моего места у стойки. Но он стоит, разрываясь между нами двумя. Разрываясь между ожидаемым и правильным. И Эви… она тоже не в восторге от всего этого. Я знаю, что она не выбрала бы Сина, если бы могла с этим справиться. Она — хулиганка. Она причинила мне боль. Она, чёрт возьми, пытала меня и угрожала мне смертью. Но она также просто девушка, попавшая в неприятную ситуацию.

Она также просто девушка.

Я прикусываю губу, размышляя. Размышляя о том, какое решение может оказаться самым глупым в моей жизни. Но мои ноги двигаются сами по себе, и я встаю и подхожу к стулу рядом с ней. Когда я сажусь, она смотрит на меня, моргая, и её розовые губы автоматически кривятся в усмешке.

— Эви, — говорю я, отчаянно стараясь говорить ровно. — Могу я задать тебе вопрос?

Она подпирает подбородок наманикюренной рукой. Её ногти переливаются разными оттенками алого и бордового.

— Нет.

Я сдерживаю крик разочарования, нацепив на лицо умиротворяющую улыбку, и всё равно задаю вопрос. Это тот вопрос, на который я давно хотела получить ответ. Который не давал мне покоя несколько месяцев. Тот самый, на который она никогда бы не ответила посреди двора, окруженная их законами, принципами и высокими ожиданиями.

— Эви. — Я готовлюсь к худшему. Ради правды. — Неужели ты… это ты убила мою подругу?

Син подходит к нам, выдвигает стул и садится на него задом наперёд, но она не смотрит на него. Её пристальный взгляд прожигает меня. Через меня. Секунды теперь кажутся часами, и мои руки дрожат тем дольше, чем дольше они простираются перед нами. Моя нога отталкивается от пола.

Эви наклоняет голову. Она открывает рот.

Однако из-за занавески раздаются четыре резких шага и мгновенно прерывают наш разговор. Она валится, как дерево. Эви оборачивается и замечает своего брата, а я оборачиваюсь и замечаю Каликса, и правда застревает у нее в горле. Теперь я стараюсь не плакать. Я была так близко. Так близко к тому, чтобы оставить эту проблему в прошлом и раскрыть настоящую тайну. Настоящую опасность. Это не может быть Эви. Она не могла убить Селесту из-за глупой ссоры, когда вокругнас сплелась паутина заговора. Смерть Селесты не могла быть такой уж бессмысленной.