Книга Укушенная, страница 51 – Джордан Стефани Грей

— Вижу, ты немногословный человек и очень воспитанный, — выдавливаю я из себя между вдохами.

Он не отвечает, хотя его глаза следят за моими движениями, пока я пытаюсь достать пару тапочек со дна шкафа. Они всё ещё дымятся. Но это всё равно, что прикоснуться к горячим углям, и я шиплю и отскакиваю от этого месива. От моих мучений его янтарные глаза наполняются весельем. Но он не улыбается. У него такой вид, словно он ни разу в жизни не улыбался. Я сжимаю руки в кулаки, насколько это возможно, обхватывая когти.

— Я же не могу пойти без обуви, не так ли?

— Она тебе не понадобится.

— Если только ты не планируешь тащить меня…

Он делает шаг вперёд, как будто действительно собирается это сделать. Я топаю ногой, переходя от раздражения к ярости. Гнев сжимает моё сердце в своих крепких объятиях, заставляя мой пульс подчиняться.

— Кто… кто ты такой, чтобы врываться сюда и начинать отдавать мне приказы?

Он скрещивает руки на груди.

— Человек, который спас тебе жизнь.

— Каликс, — говорю я, вспоминая, как Уна назвала его. Его взгляд сужается, не отрываясь от моих губ, а сердцебиение учащается. Его мышцы напрягаются. Как будто он готов напасть. Хорошо. Досих пор все, с кем я встречалась, были либо пугающими, либо полезными — Син был ужасным сочетанием того и другого. Но Каликс… Он хочет подраться. Я тоже.

Хотя я не могу этого понять, хотя я так отчаянно хочу подавить это и вернуться к той человеческой девушке, которой я была на пляже, драка — это то, чего я жаждала с тех пор, как впервые превратилась в волка.

— Я предпочитаю думать о тебе как о парне, который разрушил мою жизнь, — я вызывающе вздёргиваю подбородок. — Но, если ты слишком покорный, чтобы поделиться чем-то сверх того, что тебе приказали, уверена, что смогу поспрашивать и узнать больше сама.

— И с кем ты собираешься поговорить? — он делает шаг вперёд, и в его жесте столько хищничества, что я отступаю на шаг. — Много ли у тебя появилось друзей за первый день за пределами своей комнаты? Ты делала что-нибудь на этой неделе, кроме как кисла в своей комнате и плакала, пока не уснула?

Мои кости готовы сломаться. Они умоляют меня трансформироваться. Я дрожу, не в силах совладать с собой. Каликс тихо смеётся, и в этом звуке нет ни капли юмора.

— Ты пахнешь морской солью и ржавчиной, — бормочет он. — Как печаль и страх.

Боже, я ненавижу его. Мои пальцы впиваются в полуобгоревший ковёр. Мои когти так и норовят сомкнуться на его горле.

— Я лучше буду грустить, чем стану ещё одним жалким солдатом, выполняющим приказы своего грёбаного лидера-убийцы.

Он рычит и, прежде чем я успеваю осознать движение, перебрасывает меня через плечо. Мир переворачивается с ног на голову. Всё, что я могу видеть, это его широкую, тупую спину, когда он выбегает из моей комнаты и бежит по коридору. Буквально таща меня на обряд.

— Ты мудак, — говорю я, колотя кулаками по его спине.

Он игнорирует меня, даже когда люди в коридорах ахают, смеются или сплетничают, прикрывая рот руками. Я ненавижу его. Я ненавижу его. Я ненавижу его. Это чувство — чистое, необузданное отвращение — заглушает мой страх и печаль, пока я не перестаю думать ни о чём другом. Это обманчиво приятное чувство. Как будто я забираюсь в постель после долгой ночи или вдыхаю запах свечей, которые задувают в день рождения. Ненависть стала ощущаться как дом.