Книга Укушенная, страница 55 – Джордан Стефани Грей

— Я… я сожалею, — неловко заикаюсь я, когда мы подходим к моей двери, одолженная сорочка насквозь промокла и прилипает к коже. Фиолетовое платье исчезло. Оно разлетелось в клочья в тот момент, когда я перекинулась в волка, хотя придворные — волки — похоже, не возражают против наготы. Несколько человек вернулись в свои человеческие тела и продолжили свой вечер, не потрудившись надеть другую одежду. Я поворачиваюсь к Уне. — Насчёт того, что было раньше, я не знала… ничего не знаю. Иначе я бы никогда не стала тебя принуждать.

В ответ Уна резко втягивает воздух. Удушающий аромат маргариток. Думаю, это её запах. Теперь она пахнет собой.

Она поднимает на меня широко раскрытый взгляд, но тут же прищуривается, наблюдая за мной.

— Большинство людей не высказываются так откровенно в этом дворе. Это верный способ показать свои слабости.

Она права. Мне следует замолчать. Однако я слышу, как с моего платья на землю капает вода — кап-кап-кап, и вдыхаю цветочный аромат горничной, которую я чуть не заставила сжечь дотла её дом. Я больше не являюсь собой. Как бы мне ни было больно быть этим… этим существом… Я не хочу, чтобы это разрушило то, что осталось от моей человечности.

Уна не сделала ничего плохого. Её не было на пляже. Она не благородного происхождения. Она никоим образом не представляет угрозы; нет причин не быть доброй к ней. Ну, как и мне.

— Сейчас я в некотором роде ходячая слабость, — тихо признаюсь я. — Но мне не следовало позволять себе так сильно отдаваться эмоциям.

Она вздыхает и ругается себе под нос.

— Давай, девочка, — она втаскиваетменя в комнату, захлопывая за нами дверь. — Тебе нужно кое-что понять прямо сейчас. Иди, сядь на свою кровать.

Я следую инструкциям, хотя бы потому что она не заставляет меня подчиняться. Она берёт серебряную расчёску с моего наполовину обгоревшего туалетного столика и белую ленту, затем садится рядом со мной и начинает расчёсывать мои влажные локоны.

— Твои глаза сделали тебя мишенью для двора. Фиолетовые глаза никогда раньше не были частью иерархии. У регентов чёрные глаза, у альф — красные, у бет — золотые, — говорит она, злобно теребя узел на голове. — Карие у Дельт, как у меня, — она поворачивает мою голову, чтобы я могла заглянуть ей в глаза. — А глаза у омег серые. Они похожи на штормящее море. Но тебе действительно не стоит о них беспокоиться; они не принадлежат к знати из-за своей врождённой слабости.

Ошеломлённая её щедростью, я не могу ничего больше сделать, кроме как разинуть рот. Она начинает заплетать мои волосы в две французские косички, распуская их волнами.

— Что насчёт…

— Да? — спрашивает она. — У тебя есть единственная возможность научиться тому, чему ты должна, прежде чем они пригласят тебя на свои уроки. Так что спрашивай.

— Девушка в лагуне… Лира… У неё были голубые глаза.

— Оракул, — говорит Уна. — Семь из них создаются каждые несколько столетий, и они создаются при совершенно особых обстоятельствах. Лиру нашли щенком — только что перекинувшейся в возрасте двенадцати лет, как и большинство Рождённых оборотней, — когда она рылась в мусорном контейнере в Нью-Йорке. Волк-одиночка, который обнаружил её, намеревался съесть девочку. Это бешеные, ужасные монстры, но долго они не живут. Этот, в частности, набросился на Лиру, как рыбак на свой улов, и быстро оставил её гнить, когда нашёл для охоты что-то получше. Она умерла той ночью, при лунном свете, но потом… что-то случилось. Что-то овладело ею. И когда она очнулась, у неё были голубые глаза и голова, полная уверенности. Она отправилась сюда, отдав себя на милость Королевы Сибиллы. Видишь ли, она многое знала. Она слышала шёпот звёзд. Они спасли её. Вернули её к жизни, чтобы она была их посланницей.