Книга Брак по контракту со злодейкой, страница 14 – Ангелишь Кристалл

Мать подняла бровь, чтобы тут же прокомментировать сдержанно и иронично:

— Пусть попробует.

Отец усмехнулся краем губ, но не более.

— Главное — действовать спокойно и официально. Напишем письмо от твоего имени, выдержанное, но без излишней мягкости. Подчеркнём, что решение принято осознанно, без давления со стороны. Дадим понять, что не желаем скандала — но и не намерены его бояться.

Я медленно кивнула. Откуда-то внутри поднималось странное чувство — смесь облегчения и растущей тревоги. Я сделала шаг, но знала: дальше придётся идти самой. Они примут моё решение, не станут навязывать свою волю.

— Хорошо, — тихо произнесла я. — Я всё сделаю, как нужно. Спасибо.

Отец кивнул. Мать лишь взяла чашку, сделав глоток.

— Одно предупреждение, — добавил он чуть тише. — Не верь в его молчание. Если он не ответит сразу, значит, готовитход. Не теряй бдительности.

И снова — эта тишина. Уже не столь напряжённая, но и не по-настоящему уютная. Мы просто ели. Просто обсуждали стратегию, как будто речь шла не о моём будущем, а о деловой сделке, сорвавшейся в последний момент.

Оставшееся время за столом прошло в молчаливом согласии. Разговор затих, уступив место размеренному звону приборов и едва различимому шуму за окнами. Никто больше не возвращался к теме свадьбы — словно все трое почувствовали, что сказано было достаточно, и теперь любые лишние слова могут нарушить хрупкий баланс.

Я почти не чувствовала вкуса еды. Казалось, каждый кусок просто нужен был, чтобы не выдать себя, не выронить внезапной дрожью ложку, не показать то, как сильно сжались внутри эмоции. Не страх и не вина — их уже не было. Осталось только непривычное осознание: я сделала шаг. Назвала вещи своими именами. И они — эти люди, которых я теперь должна называть родителями, — не отвернулись.

В этом доме всё ещё было слишком чужим. Стены хранили не мои воспоминания, зеркала отражали не мою жизнь. И всё же впервые с момента пробуждения я ощутила зыбкую, но реальную точку опоры. Даже если она построена на притворстве.

Когда трапеза подошла к концу, мать коротко кивнула, отодвигая стул, а отец, как ни в чём ни бывало, заговорил с одним из слуг — будто мы действительно обсуждали нечто будничное, вроде переезда или перестановки мебели. Легкость этого момента только подчёркивала тяжесть принятого решения.

Я поднялась последней, задержавшись на секунду у края стола. В голове мелькнуло: теперь всё пойдёт по-другому. Не будет больше пустых попыток притворяться счастливой невестой. Не будет снисходительных улыбок Луиджи, его притворной заботы, за которой пряталась жадность. Не будет той прежней Элении. Ни в его жизни, ни в этом доме.

И пока я неспешно выходила из зала, чувствуя на себе взгляды слуг, в груди впервые за долгое время стало чуть легче дышать.

Я ждала момента встречи с Луиджи с противоречивым нетерпением — одновременно желая поскорее избавиться от этой занозы и, в то же время, оттягивая неизбежное, как приговор. Встречаться с человеком, который с первых страниц вызывал у меня отторжение, не входило в число приятных перспектив. Но выбора не было — чем раньше я поставлю точку в этой фарсовой помолвке, тем больше шансов у меня остаться в живых.

Уверенности в том, что он ещё не начал действовать, не было. Кто знает, что происходило за кадром, пока я наблюдала за развитием сюжета как читатель? Наверняка были встречи, визиты, невинные чаепития, даже свидания в поместьях. А ведь для человека с нужным намерением — и холодной головой — это идеальная возможность. Пара капель в вино с нужной дозировкой — и никакой поимки. Главное — точность и практика.