Книга Дикая Омега, страница 24 – Ленор Роузвуд

Я протягиваю руку, едва касаясь пальцами её внутреннего запястья — под кожей трепещет слабый, рваный пульс.

— Она серьёзно истощена. Возможно, на грани голода. Стресс сделал остальное. — Я поднимаю взгляд на Тэйна, голос становится резким. — Нам нужно срочно в клинику.

Тэйн коротко кивает и уже направляется к двери. Я шагаю рядом с ним, перебирая в голове разные мысли. Сколько она была в таком состоянии? Центр обязан заботиться о своих подопечных, а не доводить их до смерти. Злость пульсирует в жилах при одной мысли об их халатности.

Мы идём по голым коридорам, и я невольно бросаю взгляды на омегу в руках Тэйна. Несмотря на синяки и усталость, её черты — удивительно красивые.

Высокие скулы. Полные губы. Упрямый изгиб подбородка даже во сне.

Каким ужасам её подвергли, если одно слово «осмотр» заставило её бежать, будто спасаясь от казни? Эта мысль вызывает странное ощущение в груди. Что-то вроде… защитного импульса. Или, возможно, всего лишь профессиональная тревога о пациенте.

Да уж. Отличная шутка.

Да, я боевой медик. И я люблю лечить так же сильно, как… причинять вред. Скальпель хирурга и лезвие убийцы — инструменты одной природы, просто с разными целями.

Но это… этодругое.

Я распахиваю двери клиники и держу их, пока Тэйн вносит омегу внутрь. Резкий запах средств дезинфекции и гул аппаратов встречают нас — знакомый фон, которому под стать тот пульсирующий в моих венах адреналин.

— Сюда, — указываю на свободную койку.

Тэйн кладёт её на постель с такой осторожностью, будто она может рассыпаться от одного неправильного движения. Её волосы рассыпаются тёмным пятном на белой подушке.

Я снимаю кожаные перчатки и надеваю новые — медицинские. Латекс ложится, как вторая кожа. Наклоняюсь над ней, начинаю осмотр — движения точные, отработанные.

Пульс слишком нерегулярный. Кожа липкая и холодная. Я оттягиваю веки — зрачки реагируют вяло.

— Тяжёлое истощение, — подтверждаю я, скорее себе, чем Тэйну. — И обезвоживание. Тело отключается.

Тэйн стоит рядом, молча, как стражник. Я почти физически чувствую его взгляд — вопросы, висящие в воздухе.

Я хватаю набор для капельницы, разрываю упаковку. Найти вену — кошмар. Они спавшиеся, тонкие, упрямые. Я ругаюсь сквозь зубы, капля пота стекает по виску, когда наконец удаётся ввести иглу.

Когда прозрачная жидкость начинает капать в её вены, я отступаю на шаг — впервые позволяя себе просто посмотреть на неё.

Она слишком бледная. Кожа почти прозрачная, как будто её годами держали вдали от солнца. Лицо острое, истощённое. Последствия голода читаются по каждой линии её тела.

— Что с ней? — голос Тэйна низкий, с оттенком эмоции, которую я не сразу могу определить.

Беспокойство?

Гнев?

Или что-то ещё.

Я встречаю его взгляд, собственное выражение лица мрачное.

— Пренебрежение. Издевательства. Выбирай любое, — произношу я. Слова горчат на языке. — Её морили голодом, Тэйн. Месяцами, судя по всему. И, как видно по синякам и следам, избивали.

— Они сказали, что она напала на охранника, — выдыхает он сквозь зубы.

— Возможно, так и было, — признаю. Я легко могу представить это, даже после столь короткого общения с ней. — И готов поспорить, что ублюдок это заслужил. Но это не объясняет, почему её держали голодной.

Челюсть Тэйна сжимается, под загорелой кожей дёргается мышца.