Книга Дикая Омега, страница 33 – Ленор Роузвуд

Чума выпрямляется, его внимание мгновенно переключается на Тэйна.

— Из-за омеги? — спрашивает он, и в голосе появляется тень настороженности.

Тэйн кивает — коротко, резко.

— В том числе. Собери остальных и через пять минут — в брифинг-комнату.

Это не просьба. Это приказ. И несмотря на мою врождённую, пульсирующую в крови потребность послать любого начальника нахуй… я киваю. Если не из уважения — то из любопытства. На выходе я бросаю последний взгляд на омегу. Запоминаю каждую деталь.

Она выглядит такой маленькой, такой хрупкой, потерянной на огромной стерильной койке. Но… под этим всем скрыта сила.

Гибкость.

Несломленность.

Она пережила такое, от чего большинство людей бы просто сдохло. Пережила боль и унижения, которые я даже не могу до конца представить.

И всё же — она здесь. Она держится. Борется.И именно это — её стержень, её упрямая живучесть — притягивает меня сильнее всего. Как мотылька — к пламени.

Хочу её.

Хочу забрать эту силу себе.

Хочу сломать её и собрать заново.

Сделать новой.

Сделать своей.

Но я знаю — рано.

Пока рано.

Сначала нужно разобраться с тем дерьмом, которое она принесла с собой. С волнами, что уже расходятся по нашему выстроенному до сантиметра миру.

В воздухе висит напряжение. Предчувствие. Что-то надвигается. Что-то огромное. И омега — в самом центре этой воронки.

Когда я иду за Тэйном и Чумой, покидая лазарет, мысль грызёт меня изнутри:

Что будет дальше?

Для неё.

Для нас.

Для всех.

Но в одном я уверен на сто процентов.

Всё сейчас изменится. И будет охуенно интересно.

Глава 15

ТЭЙН

Напряжение в общей комнате такое густое, что его можно резать ножом, когда я захожу внутрь, мои тяжёлые шаги гулко раздаются по полу. Виски и Призрак сидят на одном диване — и впервые за долгое время это неони выглядят главными подозреваемыми на то, что сейчас начнут драться.

Чума и Валек стоят по разным сторонам комнаты, спины прямые, позы напряжённые, воздух меж ними трещит от невысказанной ярости. Я подавляю вздох. Чума, который обычно самый уравновешенный, единственный, на кого я могу положиться, чтобы удержать порядок, сейчас выглядит так, будто готов разорвать Валека голыми руками.

Интересно, этого ли добивался Совет?

Отправив Айви нам.

Непредсказуемый фактор. Катализатор.

Бомба замедленного действия.

Может, они и правда хотели расколоть нас, вбить клинья в трещины, которые давно жили в этой поломанной, но всё же нашей стае.

Но что бы они ни хотели — она теперь наша. И, чёрт меня возьми, я никому — Совету или кому бы то ни было — не дам её забрать.

Это видно по глазам моих братьев, по тому, как они тянутся к ней, по той яростной защитности, что исходит от каждого из них, когда она рядом.

Мы слишком глубоко увязли. Назад дороги нет.

Я прочищаю горло, привлекая внимание. Валек напрягается, взгляд заостряется за тенью капюшона. Чума сжимает и разжимает кулаки.

— Нам нужно поговорить, — говорю я ровно. — Об Айви. И о Центре Перевоспитания.

Слова висят в воздухе тяжёлым грузом. Перед глазами мелькают воспоминания о беседе с моим отцом — уважаемым генералом Харгроув. Как он даже бровью не повёл, когда я выкладывал перед ним доказательства. Как будто истощение, пытки, избиения и жертвоприношения омег — нормальный административный процесс.

— Они их там калечат, — говорю я, голос острый, как лезвие. — Тех, кого считают «Непоправимыми». Морят голодом. Пытают. Делают бог знает что ещё. Всё под вывеской «дрессировки».