Книга Дикая Омега, страница 32 – Ленор Роузвуд

— Это ты так меня видишь? — усмехаюсь. — Думаешь, я насильник?

— Ты убийца, — отвечает он без эмоций. — Логично предположить.

— Мы все убийцы, — напоминаю ему, поднимаясь, становясь нос к носу. За все наши годы вместе мы, наверное, обменялись меньше слов, чем за эти пять минут.

— Но ты другой, — говорит он сухо, как факт.

— Да ну? — я хмыкаю, делая шаг ближе. Он не отступает. И не идёт на сближение. Держится ровно. Будто выше всех нас.

Он всегда считает себя лучше. Именно это желание быть выше — самая верная причина, чтобы воткнуть нож ему в лоб. Классическая лоботомия. Думаю, ему бы понравилось. Может быть, стал бы меньше выпендриваться.

— Ты кайфуешь от этого, — произносит Чума, его голос ровный, почти клинически отстранённый. — От убийств. От крови. Для тебя это наркотик.

Я наклоняю голову, обдумывая.

Он не ошибается. Адреналин. Власть. Контроль. Всё это — мой идеальный коктейль.

Но это не вся правда.

— А ты, док? — мурлычу насмешливо. — Ты дрочишь на то, что играешь в Бога? На то, что решаешь, кому жить, а кому сдохнуть?

Он рычит. Тихо, приглушённо, почтинезаметно — но достаточно, чтобы я понял: попал в точку.

— Я спасаю жизни, — выдавливает он. — А ты их забираешь.

— Томат, то-май-то, — ухмыляюсь. — У всех свои пороки.

Чума снова смотрит на омегу. Я вижу, как у него в голове крутятся шестерёнки — пытается раскусить, почему она так глубоко засела в моём мозгу.

Хотя я и сам хуй пойми, что чувствую.

— Уходи, — произносит он наконец и делает шаг назад.

— А если я не уйду? — бросаю вызов. Я плохо реагирую на приказы. Мой первый соцработник называл это нарушением поведенческих норм или типа того.

Я всегда предпочитал слово «психопат». Чётче.

Мне не нужно видеть его глаза, чтобы понять выражение за маской. Сложно вывести Птичьего Мозга из равновесия — и удивительно, что я не сделал это раньше. Но момент подходящий.

Энергия под кожей кипит. И это не то животное возбуждение, которое омеги якобы должны снимать. Я даже не хотел её трахнуть раньше. Мой мозг всегда интересовала кровь. Её песня громче всего.

Пока не появилась она.

И теперь я хочу крови по-другому.

Я хочу найти тех, кто поставил на ней свои следы, и разорвать их в клочья.

Чёрт, часть меня хочет вырватьеё старые шрамы и перерисовать их. Чтобы стереть чужие метки и оставить только свои.

Рука Чумы дёргается, пальцы сжимаются в кулак. В нём кипит насилие, всего на волосок от взрыва. Он хочет ударить меня. Проучить. И часть меня только этого и ждёт — вкус крови, всплеск адреналина…

Но он сдерживается. Всегда контролирует себя.

— Я не повторяю, — его голос низкий, опасный. — Вон. Сейчас.

Я открываю рот, готовый вывести его ещё немного… но дверь резко открывается. В комнату входит Тэйн.

Запах альфы заполняет пространство — мускус, власть, неприкрытая сила. Запах, требующий покорности. Я никогда не умел подчиняться.

Я разворачиваюсь к нему, тело расслабленное, но каждое мышечное волокно — натянутая струна, готовая к драке.

— Босс, — протягиваю лениво, отдавая ему насмешливый салют. — Какая честь. Что привело?

Тэйн окидывает взглядом комнату — Чуму, меня, омегу между нами. Его глаза сужаются. На секунду в них мелькает что-то тёмное, хищное, собственническое.

А потом всё исчезает под маской холодного командного спокойствия.

— Нам нужно поговорить, — говорит Тэйн таким тоном, который не предполагаетвозражений. — Всем. Сейчас.