Книга Дикая Омега, страница 43 – Ленор Роузвуд

Хотя, честно… сможет ли он свернуть Валеку шею? У Тэйна сила чувствуются в каждом шаге, в каждом слове, но Валек — такая же стихия, такой же хищник.

Они — звери каждый по-своему.

Тэйн — благородный лев.

Чума — чёрный ворон, скрытный и точный.

Виски — ревущий гризли.

Призрак — волк-одиночка.

А Валек?

Валек был бы коброй.

Тэйн мог выиграть эту конкретную схватку, но войну — нет. Будь я на его месте, я бы спала в ботинках, чтобы услышать, если змея решит заползти под дверь.

Так или иначе — проиграла я. Я не смогла сбежать.

И хуже того — доказала, что мне нельзя доверять свободу. Если я считала, что была в тюрьме раньше… какое новое, свежее пекло ждёт меня теперь?

Я опускаю голову, пытаясь стать как можно меньше, как можно незаметнее, когда мы входим в лазарет.

Чума поднимает взгляд. Его выражения всё равно не понять за этой пугающей маской.

— Она была на улице с Валеком, — рычит Тэйн, наконец выпуская меня. — Почему она осталась без присмотра?

— Не была, — спокойно отвечает Чума. — С ней был Виски.

Тэйн фыркает.

— Это одно и то же, и ты это знаешь.

Из-под маски раздаётся искажённый механическим фильтром вздох.

— Всё равно, я как раз работал над кое-чем.

Он поворачивается, рыщет в ящике. Моё сердце начинает бешено колотиться, когда он достаёт металлический ошейник. Сталь блестит под белым светом ламп.

Что… что это?

— Такой используют на заключённых, — объясняет Чума почти извиняющимся тоном. — Боюсь, он скорее функциональный, чем декоративный.

Паника взрывается во мне, обжигая каждую клетку. Они собираются ошейникомпометить меня. Как животное. Я бросаюсь к двери, но Тэйн быстрее. Его руки сжимают меня сзади, прижимая мои руки к бокам, удерживая, несмотря на то что я бьюсь как раненая кошка.

— Нет! — шиплю, пытаясь пнуть его.

Но даже если бы я попала по его ноге — он бы не заметил. Они все… как стены. Особенно Тэйн.Звери, каждый из них.

Чума приближается, ошейник раскрыт и ждет. Я извиваюсь, царапаюсь, пинаюсь — бесполезно. Хватка Тэйна сильная. Холодный металл касается моей шеи — я вздрагиваю, всхлипываю от ужаса, когда Чума защёлкивает замок.

Щёлк.

Тэйн отпускает меня, и я отшатываюсь, хватаясь за горло. Ошейник плотно сидит под кожей — не душит, но чувствуется постоянно. Как метка. Как клеймо. Напоминание о том, что я в плену. Что я — их.

Глаза наполняются слезами, но я яростно моргаю, не позволяя им упасть. Не дам им этого. Вместо этого я сверлю Чуму взглядом, полным всей ненависти, на которую способна. Я не говорю это вслух.

Но думаю.

Пошёл ты.

— Это для твоей же безопасности, — произносит Чума ровно. — Нам нельзя позволить тебе снова сбежать в лес. И, в конце концов, это лучше, чем чип под кожу, не так ли?

Я хочу кричать. Бить. Рвать. Хочу заставить их чувствовать хоть крупицу того, что чувствую я. Но нет смысла. Сейчас вся власть у них. И дракой я ничего не изменю.

Пока.

Битва — не война, говорю себе.

Так что я глотаю свою ярость, своё унижение — и отворачиваюсь. Отхожу в угол лазарета, который стал моей самодельной камерой, и сворачиваюсь на узкой койке, повернувшись к ним спиной. Ошейник тяжело давит на горло — холодный, неотвратимый, постоянный. Напоминание о моей беспомощности, от которого невозможно сбежать.

Слышу приглушённые голоса Тэйна и Чумы — что-то обсуждают. Но я не слушаю их. Мне надо было воспользоваться шансом. Чёртова идиотка — я же могла.