Книга Дикая Омега, страница 46 – Ленор Роузвуд

Из-под моей маски вырывается тихий смешок, искажённый фильтрами.

— Я не питаю иллюзий, будто она доверяет кому-то из нас. Для неё мы одинаковые монстры.

И, как по команде, по коридору грохочет оглушительный треск, следом — рёв Призрака и панические вопли Виски. Тэйн резко оборачивается, лицо мгновенно искажается злостью.

Вечно тушит чужие пожары.

Ему бы кличку «Пожарный». Хотя к деэскалации он имеет отношение примерно, как граната к медитации. Если честно, единственная причина, по которой мы вообще следуем его «приказам», — никто из нас не хочет разбираться с его истериками.

Уж точно не я.

Призрак и Тэйн могут и не быть братьями по крови — но вспыльчивость у них одинаковая. Только Тэйн — это фейерверки. А Призрак — бомба с осколками.

— Похоже, мне пора, пока мой брат не вывернул Виски наизнанку, — бурчит он и уже идёт к двери.

Я вяло машу ему перчаткой.

— Прошу. И не забудь рассказать мне, как прошли твои… переговоры с омегой.

Тэйн бросает на меня тёмный взгляд, но в глубине его глаз мелькает развлечение, прежде чем он исчезает за дверью.

Тишина, что остаётся после него, гуще воздуха. Я смотрю на дверь в комнату Айви — её запах всё ещё висит в воздухе: жимолость и ваниль. Достаточно, чтобы мой пульс участился.

В ней есть дикость. Неукрощённый огонь, который зовёт самые тёмные части меня. Часть меня жаждет сломать её. Подчинить. Сделать так,чтобы она принадлежала мне — разумом, телом, душой.

Но я лучше других знаю: такой омеге нужно иное. Не сила. Не давка. Айви требует тонкой работы. Терпения. Хитрости. А этих качеств у меня — более чем достаточно.

Глава 20

АЙВИ

Запах антисептика и стерильного белья окутывает меня, как погребальный саван. Мои босые ступни бесшумно скользят по холодной плитке, когда я пересекаю инфирмарий, бросая настороженный взгляд на закрытую дверь, ведущую в основное крыло клиники. Во владения Чумы.

Из коридора доносятся отголоски крика — раскатистый, пьяный голос Виски сталкивается с глубокими, гортанными рыками Призрака. По позвоночнику пробегает дрожь от той первобытной ярости, что звучит в этих звериных звуках. Не знаю, что на этот раз стало причиной скандала, но часть меня даже не хочет выяснять.

Лучше держаться подальше.

Так безопаснее.

Я опускаюсь на узкую койку в углу, тонкий матрас едва прогибается под моим весом. Мир вокруг меня стал куда более комфортным и предсказуемым, но дни всё равно сливаются друг с другом, оставляя после себя лишь серую пустоту. Если не считать грёбаных капельниц, которыми Чума постоянно грозит, если я вдруг перестану есть.

Ну… всё лучше, чем то, что делали бы в Центре.

Поэтому я ем время от времени — чтобы их удовлетворить. И потому что у меня, кажется, заканчиваются места, куда можно воткнуть иглу.

Снова раздаётся грохот из коридора, за которым следует поток ругательств. Плечи поднимаются сами собой, мышцы напрягаются, готовые драться или бежать. Но шум стихает так же быстро, как и появился, поглощённый толстыми бетонными стенами.

Постепенно, очень медленно, я заставляю себя расслабиться. Выпускаю задержанный воздух дрожащим выдохом. Просто ещё один день из жизни Призраков, кажется. Хаос правит балом, вспышки ярости вспыхивают, как адское пламя.

Я поджимаю босые ноги под себя, обхватываю колени руками и смотрю на дверь. Какая новая пытка ждёт меня за ней? Какие новые унижения они приготовили во имя «укрощения» своей дикой маленькой питомицы?