Книга Дикая Омега, страница 75 – Ленор Роузвуд

— Не дуйся, — насмешливо бормочет первый. — Давай-ка отдашь пушку, пока сама себе что-то не прострелила?

Я перевожу прицел на него, снимая предохранитель с чётким щёлк.

— Возвращайся на пост, — сиплю, и даже сама пугаюсь того, как хрипло звучит мой голос. — Твои дружки уже мертвы. И ты к ним присоединишься, если сделаешь ещё шаг.

Они оба замирают. Глаза распахиваются. Потом высокий ржёт так, что эхо идёт по лесу.

— Хорошая попытка, сука. Но нет ни единого шанса, что такая дохлятина перебила нашу всю…

Выстрел гремит, отдача бьёт мне в плечо, и пуля срывает его с ноги. Он валится назад, глаза круглые, как монеты, алое пятно растекается по форме. И через секунду он лежит неподвижно.

Второй вскидывает ружьё сразу, движения резкие, отточенные. Но я уже падаю, ударяясь в землю, как камень, когда от его пули разлетается кора у меня над головой.

Я вжимаюсь за корявый ствол дуба, захватывая воздух рвано, судорожно. Он палит снова и снова, щепки сыплются мне на плечи, запах пороха режет нос.

Крепче прижимая винтовку Валека к груди,я ползу прочь, глубже в тени, пытаясь уйти от линии огня. Мне нужно укрытие. Нужно…

В руку бьёт огонь.

Резкий, обжигающий. Что-то рвёт плоть — и меня разворачивает на месте, бросая в снег.

Я вскрикиваю, роняя винтовку. Кровь хлещет сквозь пальцы, горячая, липкая, металлическая на вкус.

— Попалась, маленькая сучка, — рычит он, приближаясь.

Я вжимаюсь спиной в дерево, дыхание рвётся, взгляд мутный от боли и ярости. Пальцы шарят по снегу в поисках оружия — любого — камня, ветки, чего угодно. Но он уже надвигается, ствол ружья упирается мне в лицо.

— Думала, одолеешь меня? — оскаливается он. — Тупая маленькая пизда.

Он нависает надо мной, и вдруг — резкий толчок. Он со всей силы бьёт прикладом прямо в раненую руку. Боль взрывается, белая, ослепляющая. Я воплю, сворачиваясь, мир рассыпается на искры. Он темно хохочет, уже наваливаясь на меня, пытаясь прижать к промёрзшей земле.

— Вот так, покричи для меня, — ликует он, горячий смрад его дыхания бьёт мне в лицо. — Я ж тебя долго мять собира…

Что-то огромное и яростное врезается в него сбоку с силой, будто поезд на полной скорости сходит с рельс. Они кувыркаются в снегу, клубком рук, ног и слышится звериный рёв.

Я, захлёбываясь воздухом, приподнимаюсь, прижимая разодранную руку к груди, пытаясь понять, что происходит. И тут вижу его — возвышающегося над охранником, будто жнеца, пришедшего за своей жатвой.

Призрак.

Его гигантская тень ложится на снег, плечи согнуты, из трубок на маске валит пар, смешиваясь с каждым рваным, механически-заглушённым вдохом.

Охранник пытается отползти, глаза бешено мечутся, его ружьё валяется заброшенным — он помнит только одно: бежать. Хотя бы попытаться. Но Призрак двигается быстро — пугающе быстро — и через мгновение хватает мужчину могучими руками.

Я только и могу, что смотреть, застыв, как в кошмаре. Призрак поднимает его и впечатываетв мерзлый снег так, что кости, кажется, трескаются даже на расстоянии. Охранник бьётся, сучит ногами, пытается вырваться, но эти движения — комариные укусы для зверя, который держит его.

Глаза Призрака пусты. Ледяные. Нечеловеческие.

Он наклоняется — и резким движением сворачивает ему шею. В воздух взлетает кровавый фонтан. Хрящи хрустят, сухожилия рвутся, как мокрые верёвки. Я вздрагиваю, когда его головаподдаётся, как переспевший плод, и позвоночник ломается под чудовищным усилием.